Дом с золотой дверью

— Ты знаешь, кто это, — отвечает Амара. Они смотрят друг на друга до тех пор, пока холодный взгляд Амары становится невыносим для Виктории. Съежившись от горя, она через атриум направляется к той комнате, где у Амары стоит туалетный столик.

Британника берет Амару за плечо, чтобы та не пошла за Викторией.

— Оставь ее.

Две женщины Феликса, стоя в саду, смотрят на ушедшую подругу. Амара вспоминает, как Британника держала умирающую Дидону на руках, как рисковала собственной жизнью, чтобы спасти ее. Британника с мрачным удовольствием разглядывает портрет Дидоны, и Амаре кажется, что Британника едва ли не единственный человек, который полностью понимает этот ее поступок. Вдруг Британника поворачивается к Амаре.

— А как это — в последний момент?

Амара открывает рот, чтобы объяснить значение этого выражения, но видит, что Британника его уже усвоила.

Глава 7

Маленькая неприятность становится большой бедой, если ей пренебрегать.

Помпейские граффити

Амара, Виктория и Британника ужинают в кабинете. Виктория быстро оправилась от недавнего потрясения: она слишком рада обретенной свободе. Британника, напротив, становится все настороженней по мере того, как Виктория успокаивается. Амара чувствует, что британка замыкается в себе. Сразу после ужина она уходит в свою каморку, куда Марта по просьбе Амары принесла соломенную постель и новую тунику.

Виктория не разделяет беспокойства подруги.

— Ну что ты? Не смеши меня, — вздыхает она, развалившись на ложе. — Ей повезло оказаться здесь! Да и зачем вообще ты решила ее купить?

— Феликс не хотел уступать мне Беронику. И я подумала, что смогу выпросить у него Британнику.

— Но на что она тебе? — не унимается Виктория. — Вряд ли у нее есть способность к музыке. Сдается мне, она только и может, что горланить солдатские походные песни.

— Я ей доверяю, — отвечает Амара. — Она здесь для моей безопасности. И для твоей. Я часто наблюдала за ней в борделе: она умеет драться. Мне хочется научиться защищать себя.

— Для всего этого годятся мужчины, — хмурится Виктория. — Разумнее было бы ее перепродать. Так ты бы смогла немного подзаработать.

Амара рывком садится, оттолкнув Викторию, которая примостила голову у нее на плече.

— Я больше не желаю этого слышать!

Амара ждет, что сейчас начнется скандал — в борделе они с Викторией ссорились довольно часто, — но та лишь закатывает глаза.

— Ладно, — отвечает она. — Теперь ты здесь главная.

— Я не это имела в виду. — Амаре не хочется ставить себя выше подруги. — Я прошу тебя не говорить этого, потому что эти слова меня огорчают. И это не приказ.

— Прости. — Виктория обнимает Амару. — Я не хотела тебе хамить.

Подруги сжимают друг друга в объятиях, а затем, отстранившись, Амара замечает слезы на лице Виктории.

— Я так счастлива, так благодарна, — говорит она. — Не могу выразить, как я тебе обязана. Я никогда не смогу отплатить за то, что ты сделала.

— Не волнуйся об этом, — отвечает Амара. — Ты уже отплатила мне тысячекратно.

Амара с Викторией смотрят друг другу в глаза. Их всегда будет связывать молчаливая тайна: Виктория убила человека, чтобы спасти жизнь Амаре. Они не знают, как его звали, им известно только, что его подослал враг Феликса Симо, который желал отомстить за убийство Драуки, своей ценнейшей шлюхи.

— Давай не будем об этом говорить, — шепчет Виктория, и Амара сжимает ее руку. Виктория вздыхает, она по-прежнему готова разрыдаться. — Не могу поверить, что я свободна. Это выше моих сил.

— Понимаю. Я временами ощущала то же самое. Точнее, ощущаю каждый день с тех пор, как ушла из борделя.

— Тебе страшно быть свободной?

— Почти всегда.

Виктория вытирает глаза.

— Может быть, мне станет легче, когда придут мужчины, — произносит она бодрым голосом, и Амара понимает: Виктория по привычке пытается разрядить напряжение. — Я хотя бы уверена, что справлюсь с ними.

— Руфуса я тебе не отдам, — подтрунивает Амара, зная, что Виктория вряд ли привлечет ее любовника. — Но, надеюсь, ты сможешь развлечь Гельвия, кандидата в эдилы, с которым хочет работать Руфус. Очаруй его пением. И лучше помалкивай. Он, кажется, тот еще гордец.

— Гордецы мне не страшны! — восклицает Виктория. — И ты не права, что мне стоит помалкивать. Все мужчины хотят слышать, как мы ими восхищаемся. Просто мне нужно будет потешить его самолюбие, не притрагиваясь к члену. По крайней мере, за ужином.

Подруги смеются. Амара подливает вина в бокалы. Виктория, вдруг посерьезнев, делает глоток.

— Почти все мужчины такие, — говорит она, перехватывая взгляд подруги. Амара знает, о ком в эту минуту думает Виктория.

— Мне жаль, что он причинил тебе столько боли, — произносит Амара. — Но отныне он больше никогда не сможет тебе навредить.

— Как он смотрел на меня сегодня, когда я ему отказала. Как будто хотел меня убить. — Викторию потряхивает, и Амара снова обнимает подругу и крепко прижимает к себе. — Он стал таким грозным с тех пор, как ты ушла. Ты даже не представляешь.