Дом семьи Ллойд

«Как думаешь, Ребби, – спросил он, будто советовался с коллегой, от чего она почувствовала себя важной, частью чего-то значимого. – Что будет лучше: чтобы на сад выходило окно во всю стену, – Роберт развёл своими руками, казавшимися ей огромными, как бы помогая представить окно, и Ребекка сразу увидела перед мысленным взором то самое окно и зелень за ним, покрытую всевозможными цветами. – Или эркер, где можно поставить столик?». Она знала, что такое эркер, потому как их дом располагал им, там она любила любоваться деревьями, представляя себя путешественницей далеко-далеко от их городского дома.

«А что если здесь поставить, – она переступала с ноги на ногу в нерешительности, но всё же позволила соскользнуть слову с кончика языка: – Дверь?», и тут же испугалась, что сказала какую-нибудь глупость. Но затем увидела, как отец, всматривается в чертёж, чуть ли не уткнувшись в него носом, и вдруг потрясённо закивал. «Именно так мы и сделаем!», едва не прокричал он, и поцеловал дочку в макушку.

Через некоторое время после визита в кабинет отца, Роберт подарил своей дочери чертёж в тонкой стальной рамке, и сказал, что по их проекту будет построен дом. Её счастью не было предела, само-собой.

Лёжа в своей постели, Ребекка смотрела на серебряный блеск рамки, висевшей справа от трюмо (она привезла чертёж с собой, который хранился на полке шкафа в её комнате в квартире и повесила его, словно амулет, на прежнее место) и медленно погружалась в сон.

Ей приснился кошмар. Она бежала по лестнице наверх, чувствуя, что кто-то вот-вот настигнет её. Коридор их дома растянулся до такой степени, что конца ему не было видно. Ребекка, почти скуля от ужаса, пустилась по деревянным доскам, вид которых наводил на мысль, что они готовы проломиться под ногами в любой момент. Со стен свисали ошмётки обоев, где-то зияли дыры, задержав взгляд на одной из них, Ребекка с ужасом увидела (ощутила всем телом), как внутри движется что-то чёрное и бесформенное.

Справа она увидела приоткрытую дверь. Кабинет отца, сразу поняла она. Нырнув внутрь, она навалилась всем весом на дверь и захлопнула её.

И тут страх набрал новую силу. Она медленно обернулась, посреди пустой комнаты раскинулся громада-стол, только вместо чертежей на нём копошились жуки размером со сливы. В бордовом свете, заполнившем помещение, их чёрные панцири блестели, словно смазанные маслом. Жуки стрекотали и с ужасным глухим звуком (настоящим грохотом) падали на пол, с каким падают на землю переспевшие яблоки. Тут она увидела, что все стены в многочисленных дырах, огромных проломах, сквозь которые чернела пустота. И из этой пустоты выползали щупальца, цеплялись за обои и потолок, оставляя маслянистые следы.

Ребекка проснулась, впервые в жизни одёрнувшись от подушки. Она неосознанно взглянула на закрытую дверь своей комнаты. Ребекка часто-часто дышала, мокрая насквозь футболка с изображением улыбавшейся мультяшной овечки, в которой она спала, прилипла к телу.

Она не помнила свой сон, остались обрывочные воспоминания длинного коридора и двери, ведущей в кабинет отца. Ей стало холодно. Она стянула с себя футболку и бросила на пол, укрылась одеялом под самый подбородок и переместилась к стене (лишь в том месте простынь не промокла от пота). И под звуки ударяющихся о стекло капель дождя она погрузилась в глубокий без сновидений сон.

Роберт возвращается за вещами

1

В десять минут одиннадцатого Роберт повернул на съезд с шоссе и, проехав освещённый оранжевым светом тоннель, оказался в городе. День выдался прохладным, ветер так и норовил увести машину в сторону, дождь попеременно то стихал, то набирал силу, отчего создавалось ощущение, будто бы небо размеренно вдыхает и выдыхает.

Вчерашняя ночь обескураживала. Они побили все личные рекорды, установленные в дни минувшей молодости по количеству оргазмов (как его, так и Сары). И хоть Роберт, решившись на переезд, буквально шёл в олл-ин, столь моментального выигрыша он никак не ожидал. Всё равно что настроиться на длительное и болезненное лечение рака прямой кишки, и полностью выздороветь после первой же экспериментальной пилюли.

Не менее важным изменением было и то, что у него появились зачатки идей относительно проекта, который Роберт откладывал в долгий ящик. Он боялся сглазить, но в глубине души узнавал то щекочущее чувство, предвосхищавшее поток вдохновения.