Дом шелка. Мориарти

Навстречу мне бросился человек, и я сразу понял, что это сам Крир. Он был совершенно лыс, белая как бумага кожа туго обтягивала кости лица, черные глаза глубоко посажены – в итоге создавалось впечатление черепа покойника, а не головы живого человека. Он собрался открыть рот, спросить, какого черта мне здесь надо, но увидел мой револьвер и отпрянул.

– Где он? – вскричал я.

– Кто?

– Сами знаете кто!

За его спиной я увидел открытую дверь и коридор, освещенный газовым фонарем. Я боялся попасть под воздействие ядовитых испарений и, желая как можно скорее выбраться из этого жуткого места, кинулся мимо Крира в проход. Один из несчастных окликнул меня с матраса и протянул руку за милостыней, но я пробежал мимо. В дальнем конце коридора была еще одна дверь, видимо, через нее и вышел Холмс – вряд ли ему удалось выйти через главный вход. Я дернул дверь – и попал под струю холодного воздуха. Я был в тыльной части дома. Доносились какие-то крики, цоканье копыт и перестук экипажа, оглушал полицейский свисток. Я уже знал, что нас заманили в ловушку, что все пошло не так, как мы задумали. Но я не представлял, чего ждать. Где Холмс? Он ранен?

Я пробежал по узкой улочке, через арку, свернул за угол и попал на площадь. Там собралась небольшая толпа. Откуда она могла взяться в такой поздний час? Человек в вечернем костюме, констебль, еще двое. Все они смотрели на представшую их глазам картину, никто не смел сделать шаг вперед и взять инициативу в свои руки. Я растолкал их и увидел то, чего не забуду никогда…

На земле лежали две фигуры. Девушку я сразу узнал, и неудивительно, потому что несколько дней назад она пыталась меня убить. Это была Салли Диксон, старшая сестра Росса, работавшая в «Мешке с гвоздями». В нее выстрелили дважды: в грудь и в голову. Она лежала на булыжнике в луже, которая в темноте казалась черной, но я знал: это кровь. Я также знал человека, который без сознания лежал перед ней, вытянув руку, все еще сжимавшую револьвер, из которого застрелили девушку.

Это был Шерлок Холмс.

Глава 11 Под арестом

Эту ночь и ее последствия мне не забыть никогда.

Я пишу эти строки в полном одиночестве двадцать пять лет спустя, но помню все до мельчайших подробностей… Иногда кривое зеркало времени мешает мне вспомнить черты как друзей, так и недругов, но в данном случае достаточно только сморгнуть, пелена лет отступает, и я вижу всех их, словно это было вчера: Гарриман, Крир, Экленд и даже констебль… Как его звали? Перкинс! Правда такова, что я пережил с Шерлоком Холмсом множество приключений и частенько видел его в отчаянном положении. Несколько раз я считал, что он мертв. Что говорить, всего за неделю до описываемых событий я видел его в беспомощном бреду, якобы ставшим жертвой заразной болезни с острова Суматра. Был случай в Полдху-Бей, в Корнуолле: если бы я тогда не вытащил его из комнаты, он бы поддался безумию и пострадал от собственных рук. Помню, как мы с ним ждали развития событий в Сарри – и тут из тьмы выползла смертоносная болотная змея. Естественно, этот короткий список будет неполным, если не вспомнить состояние высшего отчаяния, ощущение пустоты, с какими я в одиночестве возвращался с Рейхенбахского водопада. Тем не менее все эти случаи меркнут перед событиями ночи в Блюгейт-Филдс. Бедный Холмс! Я вижу его как сейчас: он приходит в сознание и понимает, что окружен чужими людьми, арестован и не в состоянии объяснить ни себе, ни другим, что же именно произошло. Да, он сам сделал выбор, осознанно позволил себе попасть в ловушку. Но результат оставлял желать лучшего.

Констебль уже был на месте. Откуда он взялся – бог ведает. Он был молод и заметно нервничал, но все-таки свои обязанности исполнял на уровне, достойном одобрения. Сначала он убедился, что девушка мертва, потом занялся моим другом. Выглядел Холмс ужасно. Кожа белее бумаги, глаза открыты, но казалось, он плохо видит… по крайней мере, меня он не узнал. Свой отрицательный вклад вносила и толпа, и я снова спросил себя: кто эти люди, что могло заставить их собраться здесь в такую ночь? Две женщины, похожие на жуткую каргу, которая прошла мимо нас возле канала, с ними два моряка, они заваливались друг на друга, явно набравшись эля. Выпучив глаза, на происходящее смотрел негр. Рядом с ним стояли мальтийцы, которых я видел в «Розе и короне». Откуда-то взялись даже дети, босые и оборванные, – они глазели на происходящее, будто зрелище разыгрывалось в их честь. Я отмечал про себя все детали, как вдруг высокий краснолицый человек, элегантно одетый, принялся отдавать распоряжения, жестикулируя палкой.

– Арестуйте его, констебль! Я видел, как он застрелил девушку. Видел своими глазами. – Он говорил с сильным шотландским акцентом, который звучал здесь совершенно неуместно, словно шла пьеса, а он сидел в зале и вдруг без приглашения вылез на сцену. – Несчастный ребенок, упокой Господь ее душу. Безжалостный убийца!

– Кто вы? – спросил констебль.

– Меня зовут Томас Экленд. Я шел домой и видел, как все произошло.