Дом шелка. Новые приключения Шерлока Холмса

Я не мог более стоять за кулисами, протолкался вперед и склонился над моим лишенным сознания другом.

— Холмс! — крикнул я. — Холмс, вы меня слышите? Ради бога, объясните, что произошло?

Но Холмс все еще был не в состоянии дать ответ, и я увидел, что на меня внимательно смотрит констебль.

— Вы знаете этого человека? — спросил он.

— Очень хорошо знаю. Это Шерлок Холмс.

— А вы?

— Я Джон Ватсон, врач. Позвольте мне осмотреть моего друга. При всей очевидности фактов смею вас заверить: ни к какому преступлению он не причастен.

— Неправда. Я видел, как он стрелял в девушку. Видел, как из его пистолета вылетела пуля. — Экленд выступил вперед. — Я тоже врач, — продолжал он, — и могу без колебаний сказать: этот человек находится под воздействием опиума. Об этом говорят его глаза и дыхание. Нужно ли искать другой мотив для этого злодейского и бессмысленного преступления?

Неужели он прав? Холмс лежал, не в состоянии вымолвить ни слова. Он явно был в плену какого-то наркотического средства, а поскольку последний час он провел в «Местечке Крира», вполне резонно было предположить, что названный доктором наркотик и произвел такие разрушительные действия. И все-таки что-то в этом диагнозе меня не устраивало. С близкого расстояния я взглянул в глаза Холмсу — зрачки действительно были расширены, но в них явно не хватало неприятных огонечков, свойственных такому состоянию. Я нащупал пульс — слишком вялый, будто он только что проснулся после глубокого сна, а не вел напряженные и активные действия — сначала преследовал жертву, а потом и выстрелил в нее. И разве опиум стимулирует подобное? Опиум ведет к эйфории, полному расслаблению, свободе от физической боли. Но я в жизни не слышал, чтобы потребитель опиума совершал какое-то насилие. Пусть даже Холмс был в тисках глубочайшей паранойи, но какой мотив могло породить его смятенное сознание, чтобы убить ту самую девушку, которую он хотел найти и защитить? А она, кстати говоря, как здесь оказалась? Дальше: будь Холмс под воздействием опиума, разве он мог бы стрелять точно? Да он бы не смог даже направить оружие в нужную сторону. Я сейчас все это излагаю так, будто тщательно проработал все улики и долго их анализировал, но на самом деле эти выводы я сделал за секунду — сказался многолетний опыт работы доктором и близкое знакомство с обвиняемым.

— Вы прибыли сюда вместе с этим человеком? — спросил меня констебль.

— Да. Но на короткое время мы разлучились. Я был в «Розе и короне».

— А он?

— Он… — Я осекся. Говорить, где был Холмс, как раз и не надо. — Мой друг — известный сыщик, сейчас он проводит расследование. Можете проверить — его хорошо знают в Скотленд-Ярде. Свяжитесь с инспектором Лестрейдом, он все подтвердит. Я понимаю, что факты вроде бы очевидны, но происшедшему должно быть другое объяснение.

— Никакого другого объяснения быть не может, — вмешался доктор Экленд. — Он, пошатываясь, вышел из-за угла. Девушка на улице просила милостыню. Он достал пистолет и застрелил ее.

— На его одежде кровь, — согласился констебль, хотя говорил с некоторой неохотой. — Видимо, в момент убийства он был рядом с ней. Но когда я подошел, кроме них, здесь никого не было.

— Вы видели, как стреляли? — спросил я.

— Нет, но я был здесь через несколько мгновений. Никто с места происшествия не убегал.

— Он стрелял! — выкрикнул кто-то из толпы, и послышался одобрительный ропот, который поддержали и дети, просто в восторге оттого, что оказались свидетелями такого зрелища.

— Холмс! — воскликнул я, опустившись рядом с ним на колени и пытаясь поддержать руками его голову. — Вы можете сказать, что здесь произошло?

Холмс не ответил, и минуту спустя я понял, что появился еще один человек, он приблизился тихонько и теперь стоял надо мной, рядом с доктором-шотландцем.

— Пожалуйста, встаньте, — велел он голосом, холодным, как сама ночь.

— Этот человек — мой друг… — начал я.

— А это — место преступления, и вы не имеете права вмешиваться. Встаньте и отойдите. Спасибо. Так, если есть свидетели, оставьте фамилию и адрес работнику полиции. Если нет — расходитесь по домам. А вы, дети, идите отсюда, не то мне придется вас арестовать. Констебль! Как вас зовут? Перкинс? Вы здесь старший?

— Да, сэр.

— Это ваш участок?

— Так точно, сэр.

— Что ж, пока вы действовали относительно правильно. Можете сказать мне, что вы видели и что вам известно? Только покороче. Уж больно холодная ночь выдалась, чем раньше закончим, тем раньше ляжем спать. — Он стоял и молча внимал констеблю, тот излагал свою версию событий — можно сказать, ничего для себя нового я не услышал. — Очень хорошо, констебль Перкинс. Разберитесь со свидетелями. Занесите все подробности в свою книжечку. Дальше вести дело буду я.