Дом (СИ)

— Сосредоточились, — напомнил Сергей. — Здесь вам не Канзас, — он сверился с компасом — если верить приборам, осталась половина пути при условии, что они будут идти по прямой, что практически невозможно. Посмотрел ещё раз на одуванчики, те посмотрели на него. Черви реагировали на движение, поворачивая головы к жертве, иногда покачиваясь, гипнотизируя танцем. Мерзкие создания по человеческим меркам, красивые, конечно, если любоваться издалека и не знать, что бывает, если угодить в липкие щупальца.

На лицах парней играла лёгкая улыбка, такое Лесник, естественно, не видел сквозь шлем, но чувствовал. Хорошее настроение — редкая вещь на Хэлле, настоящая драгоценность, куда ценнее золота и алмазов. Впрочем, продлится это не долго, ровно до следующего голодного рта, а там, кто знает, что приключится дальше, но то, что обязательно случится что-то плохое, знал каждый командир, побывавший более чем в двух вылазках.

Через сотню метров дорога выровнялась, стало просторней, повсюду встречались сломанные ветви, развороченные кусты, то и дело попадались следы, видимо, животные часто наведывались в эту часть леса, а следом за ними непременно шли хищники. Сергей сбавил темп, стал часто замирать на месте, вслушиваясь и всматриваясь в кишащие жизнью джунгли. Огнемёт он держал перед собой, крепко сжимая пальцами, мышцы во всём теле были натянуты как струны, готовые среагировать на любой громкий звук, резкое движение, прикосновение. По возвращении вся эта бдительность отзовётся дрожью в руках, головной болью, слабостью и жуткой депрессией, от которой захочется лезть на стену в желании поскорее убраться с этой планеты.

Выдохнуть удалось лишь перед кустами крапивы. Почти всем обитателям Хэллы давались земные названия существ, наиболее похожих по тем или иным характеристикам. Крапиву, конечно же, следовало назвать терновником, но это слово уже использовалось, так что выбирать не приходилось. Длинные толстые плети лианы встали перед людьми непроходимой стеной, ощетинились огромными иглами, иногда достигающими полуметровой длины. Чистый кремний. От этого растения старались держаться подальше не только люди, но и любая тварь, желавшая сохранить шкуру в целостности. Острейшие иглы резали любой материал, стекло, металл, и, конечно же, ткань скафандра.

— Повезло, — протянул Корней, вкладывая в одну единственную фразу тонны вселенской грусти. — Может, насквозь? Порежем огнемётами.

— Нет, — Сергей покачал головой, насколько это было возможно в плотном скафандре. — Если придётся быстро уходить, — он опустил слово «убегать», от которого большинство контрактников шарахались в сторону и чуть ли не крестились. Их можно было понять, да и сам Лесник не любил его использовать. Как говорили старожилы — те, кто прослужил на Хэлле больше полугода, — «убегают трусы и дураки, а мы отступаем с гордо поднятыми огнемётами». И отсюда же вытекало третье правило: никогда не беги. Вполне разумное, когда один неосмотрительный шаг может стоить жизни не только тебе, но и товарищам. — Можем зацепиться за шипы, а то и наступить. Не хочу продырявить подошву или рукав. Обойдём, пусть чуть дольше, зато безопасней. Крапива вообще нам сейчас на руку, крупные звери от неё держатся в стороне.

— Где ты его только находишь? — задался вопросом Влад, борясь с искушением проверить на практике, проткнёт ли шип перчатку.

— Кого? — Лесник наградил подопечного предупреждающим взглядом, мол, не суй пальцы куда не надо, впрочем, через шлем вряд ли было что-то видно, оставалось надеяться, что динамики передали нужную интонацию голоса.

— Оптимизм, — Владислав, пожав плечами, сделал шаг назад, на безопасное расстояние от крапивы. — Мы даже когда в полной жопе оказываемся, ты находишь момент сказать «ну не всё так плохо» или «могло быть куда хуже».

— Ну я же знаю, что говорю, — усмехнулся Сергей, решив принять слова в качестве похвалы, а не очередного стёба с пометкой «от Владислава». — Не расслабляемся, осталась сотня метров.

Обходить пришлось долго. Лианы оплетали довольно большой участок леса, пользуясь своей «плохой репутацией», хотя на Хэлле имелась и на них управа. Пару раз встречались прогрызенные плети, оголодавший зверь поработал на славу, даже шипы пошли в пищу. Их прозвали зайцами – что-то типа земных слизней, но с титановыми зубами, такие же медлительные и неуклюжие, но даже они не упустят случая попробовать на зуб человеческий скафандр. У парней, да и у самого Лесника глядя на переливающиеся, почти хрустальные иглы, руки так и тянулись потрогать, просто протянуть пятерню и коснуться кончиком пальца. Безобидная детская шалость, не более. Странное и довольно редкое проявление джунглей, они будто влияли на разум людей, заставляли расслабиться, поверить в свою безопасность и сделать смертельную глупость. Лечится эта болезнь очень просто — встречей с голодным зверем.