Дом скитальцев

Прошла неделя после операции «Апостол» – с легкой руки профессора Ямщикова это название прижилось. Сам «апостол», оказавшийся работником Министерства иностранных дел, был освобожден от Десантника, вполне поправился и рвался домой. Но тот же Ямщиков не отпускал его – исследовал на сотню ладов. Благоволин тихо сидел в своей комнате. Это называлось домашним арестом. Физик употреблял такое количество черного кофе, что начхоз ежедневно приходил в отчаяние. А дежурный по библиотеке таскал ему стопки книг, которые осваивались в полной тишине. В особняке Центра вообще было очень тихо. Лишь «апостол» имел обыкновение по утрам распевать пронзительным тенором французские песни, по вечерам он пел испанские песни, а профессора Ямщикова ругал по-итальянски. За глаза. Ямщикова все побаивались.

Эти двое – профессор и его пациент – не знали, каким делом занят Центр, и развлекались каждый по-своему. Остальным было не до развлечений. Операция «Апостол» оставалась единственным успехом Центра, и то случайным. Пришельцы-резиденты казались неуловимыми. Исследование кристалликов, взятых у «апостола», ничего не дало. Кристаллическая структура была настолько сложной, что на расшифровку ее понадобились бы годы – да и чем помогла бы расшифровка?.. Кристаллы ровно ничего не излучали и по виду были обыкновенными стекляшками, разве что довольно тяжелыми. Уцепиться было не за что. Время шло. Миновал тридцать пятый день после тугаринских событий.

Вечером к начальнику Центра пришла Анна Егоровна Владимирская. Зернов мрачно просматривал бумаги. У двери стоял небольшой фибровый чемодан – с такими обычно ходят мастера по холодильникам или телевизорам.

– Я на минуту, – решительно сказала Анна Егоровна.

Зернов терпеливо улыбнулся и сказал, что на минуту – пожалуйста. Тогда Анна Егоровна спросила, что с Благоволиным.

Как член комитета девятнадцати, она имела право задавать такие вопросы.

– Он под домашним арестом, – ответил Зернов.

– Знаю, батенька. И понимаю. Дело наше слишком серьезно, чтобы рисковать. Все же напомню, что мы проверили машинку на больном – она работает. И на Благоволине проверили – он чистый.

Зернов вежливо улыбался и кивал. Действительно, вся информация Дмитрия Алексеевича подтвердилась. Длинная нить «посредника» – передача, короткая – прием. Как он и говорил, «посредник» не прозрачен для рентгена. «Посредник» исправен – удалось освободить «апостола» от Десантника, спрятанного в его мозгу. Сам Благоволин неопровержимо оказался обыкновенным человеком. В его мозгу аппарат не обнаружил Десантника. Почему же он под арестом?

– По двум причинам, – сказал Зернов. – Я не имею права закрывать глаза на неполную откровенность своего сотрудника. Это не вопрос самолюбия. В нашем деле такое нельзя терпеть.

– Да в чем же он не откровенен?

– Он буквально по ложечке выдает информацию. И отнюдь этого не скрывает. Он сам напросился на арест.

– Да? По-моему, вы мудрите, – басом сказала Анна Егоровна. – Как вспоминает, так и выдает. Вы подумайте, как он запоминал! Экую муку принял мальчишка!

Зернов с удовольствием посмотрел на нее.

– А по-моему, ему надоело ловить мух кустарно, и он решил найти кардинальный способ.

– Ловли мух? – протянула Анна Егоровна. – Думаете, он это затеял?

– Уверен. Вы загляните в библиотечный формуляр – какие книги он глотает. Вместе с кофе…

– Так вот оно что-о! А вы умный мужик, – сказала Анна Егоровна.

– Спасибо. И учтите, что Благоволин феноменально самолюбив. Ничего не желает говорить заранее. У вас есть еще вопросы, доктор?

– Нет… – Анна Егоровна подперла круглое лицо обеими руками и посмотрела на Зернова. – Вопросов-то нету. Как бы у вас был ответ… Выкрутимся ли, Михаил Тихонович? Я как увидала «посредник» – с ниточками, – знаете о чем подумала?..

– Знаю, – сказал Зернов. – Очень знаю. Ничего, Анна Егоровна… Будем надеяться на операцию «Тройное звено». Простите, меня ждут.

Он убрал бумаги, захватил чемодан и спустился в гараж. Когда машина выезжала со двора, часовой у ворот взял по-ефрейторски «на караул».

Кошка

То, чего боялась Анна Егоровна, произошло несколькими днями раньше. Принимая разные облики – то железнодорожника, то офицера-отпускника, то колхозницы, едущей к матери в гости, два Десантника добрались до пограничной зоны. При себе они имели три «посредника». Один исчерпал ресурс и рассыпался тончайшей серой пылью после девяти пересадок. Это их не смущало. Один из двоих Десантников все равно находился в кристалле Мыслящего. Въезд в пограничную зону был запрещен, и принимались меры против Десантников – часовые дежурили тройками, проводники не показывались из вагонов и так далее. Но внутри запретной зоны жили десятки тысяч людей. Они по разным делам выезжали за оцепление. И возвращались. Дежурный Десантник не долго рыскал между кордонами – лазейка отыскалась. И он рванулся к границе.

Он проехал за оцепление, сидя в мозгу председателя колхоза. В поле, не доезжая деревни, приказал шоферу остановиться и подсадил в него второго Десантника – из «посредника». Пожаловался: