Дом скитальцев (рис. Н. Васильев)

Они слезли. Верке было велено посидеть с малышами - он захныкал. Степка погрозил ему кулаком, проскользнул в прохладный, полутемный коридор и сразу услышал из-за перегородки громкий рычащий голос Киселева:

- …Во-пи-ющая! Отдал ключи и оружие мальчишке - невероятная глупость!

Сурен Давидович спокойно отвечал:

- Угол третий, не увлекайся. Ключи и оружие отдал Габриэлян, а не я.

Дьявольщина! «Габриэлян, а не я»! А он - кто?

Вмешался слабый голос:

- Братья, так ли необходимы эти трещотки? В милиции целый арсенал. И своего оружия хватает… как ты его называешь?

- Бластеры, - сказал Сур. - Мальчики так называют.

- «Мальчики»! - рявкнул Киселев. - Немедленно, немедленно изолировать этих мальчиков! Пятиугольник, ты связался с постом?

- Дорожный пост не отзывается, - доложил слабый голос. - Контроль показывает помехи от автомобильных двигателей. Разъездились…

- Докторша гоняет лихо, - пробормотал Киселев. - Дадим Расчетчику запрос на блюдце. Ты еще не видишь, Пятиугольник?

- Пока еще слепой.

- Ну подождем. Дай запрос на блюдце, - сказал Киселев. - Квадрат сто три! Сейчас же отыщи мальчишку с ключами.

Голос Сурена Давидовича ответил:

- Есть привести мальчишку…

Скрипнул отодвигаемый табурет.

- Так или иначе, его необходимо… - заговорил Киселев, но Степка больше не слушал. Вылетел наружу, подхватил Верху и потащил его через улицу, за киоск «Союзпечати». Теперь их сам Шерлок Холмс не увидел бы, а они сквозь стекла могли смотреть во все стороны.

- Валерик, срочный приказ! - выпалил Степка. - Дуй к Малгосе, выпроси ее платье в горошек, синее, скажи - мне нужно. Приказ! И ни слова никому!

Верка так и вытаращился. Степка сказал, чтобы платье завернули получше, завязали веревочкой. Если Малгоси нет дома, пусть Верка ждет ее. Платье притащить на голубятню. И никому, ни под каким видом пусть не говорит, что в свертке и где Степан. Даже дяде Суру.

Верка пропищал: «Есть!» - и убежал. А Сурен Давидович вышел из подвала и скрылся в глубине двора. Постоял чуть-чуть, поправил куртку и ушел.

Вот дьявольщина, он должен бояться Сура! Проклятые гады! Они добрались до Сура, понимаете? Этого нельзя объяснить. Вы не знаете, как мы любили Сура. Теперь Степка за ним следил, а наш Сурен Давидович дружелюбно разговаривал с врагами и сам стал одним из них под кличкой «Квадрат сто три».

- Ну, держись… - пробормотал Степан. Перемахнул через улицу. На бегу бросил связку ключей сквозь решетку в колодец перед заложенным окном подвала. Выглянул из-за трубы и увидел Сурена Давидовича.

А, идешь к голубятне… Знаешь, где искать… Вот он скрылся за нижней, дощатой частью голубятни и позвал оттуда: «Степик!»

Боком, кося глазами то на ноги Сура, то в приоткрытую дверь подвала, Степан скользнул в коридор. При этом со злорадством подумал: «Велел наблюдать - пожалуйста…»

В коридоре стояла огромная, коричневого дерева вешалка. На ней круглый год висел рыбацкий тулуп Сурена Давидовича, тоже огромный, до пят.

«Получай свой главный полдень», - подумал Степан, забираясь под тулуп. В кладовой молчали. Сколько времени Верка будет бегать за платьем? Если Малгося пришла из школы и если сразу даст платье - минут двадцать. Пока прошло минут пять. Сур, наверно, обходит подъезды. Только бы Верка не нарвался на него.

Малгося Будзинская - девочка из нашего класса. Она полька, ее зовут по-настоящему Малгожата. Штуку с переодеванием они со Степаном уже проделали однажды, под Новый год, - поменялись одеждой, и никто их не узнавал на маскараде.

В кладовой молчали. Степка, сидя под тулупом, томился. Решил посчитать, сколько раз за сегодня пришлось прятаться. Раз десять или одиннадцать - сплошные пряталки. Наконец заговорили в кладовой:

- Блюдце не посылают, - проговорил Рубченко-Пятиугольник. - Рискованно. Над нами проходит спутник-фотограф.

- Будьте счастливы, перестраховщики, - сердито отозвался Киселев.

Рубченко засмеялся:

- Э-хе-хе…

Степка слышал, как он повернулся на кровати и как заскрипел табурет-развалюха под Киселевым.

- А ты не гогочи, - тихо проговорил Киселев. - Забываешься…

- Виноват, - сказал Рубченко. - Виноват. Капитану Рубченко не повезло, а монтеру Киселеву пофартило.

- Ты о чем это?

- О чем, спрашивают!

- Один стал Углом, а другой - Пятиугольником, - пробормотал Рубченко.

- Потому и сидишь в низшем разряде, - наставительно сказал Киселев, - что путаешь себя, Десантника, с телом. Это надо изживать, Пятиугольник. Ты не отключился от Расчетчика?

- Молчит.

Киселев выругался. Рубченко заговорил приниженно:

- Я, конечно, Пятиугольник… всего лишь.

- Ну-ну?

-  Телумоему, капитану милиции, полагался бы Десантник разрядом повыше…

- Возможно. У него должны быть ценные знания. Говори.

Рубченко откашлялся. Было слышно, что он кашляет осторожно - наверно, рана еще болела.