Дом смерти

— Я тоже. Пора возвращаться.

Мы забираем из пещеры свечу и бредем к дороге, закутавшись в одеяла и обнимая друг друга. Идти неудобно, поэтому мы постоянно спотыкаемся и смеемся. Голова Клары нечаянно бьется о мою, и я вздрагиваю.

— Наверное, твоему лицу досталось от русалочьей магии, — усмехается Клара. — Под глазом точно такие же цвета.

Вернувшись в дом, мы поднимаемся по лестнице. Вдруг Клара поворачивается, долго-долго смотрит на меня и говорит:

— Это было удивительно, правда?

В ответ я киваю. Не умею вести такие разговоры, но хорошо понимаю, о чем речь.

— Вообще все удивительно. Нужно это запомнить.

Она поднимается на цыпочки и целует меня. Неужели она намекает, что мы скоро сделаем «это»? Знаю, не должен я думать о таком после увиденного на пляже. Клара говорила о чем-то духовном. Но удержаться не могу. Ужасно хочется сделать «это» с ней, даже если я облажаюсь. Еще сильнее хочется сейчас, после повторного анализа. В мире куда больше тайн и загадок, чем та одна, что мы видели в небе.

Поцелуй становится отчаяннее. Клара засовывает мою и без того жадную руку себе под свитер, а сама впервые за все время гладит меня по ширинке. Кажется, я вот-вот взорвусь. Несколько секунд спустя Клара с улыбкой отстраняется. Мы оба тяжело дышим. В глазах у меня потемнело, как после удара Джейка, но на этот раз пульсирует вовсе не лицо.

— Светает, — вздыхает она.

Наше время подошло к концу. Клара снова меня целует, и этот поцелуй короткий и сладкий.

— Спокойной ночи, Король Русалок, — шепчет она и убегает к себе спальню, растворяясь во тьме.

— Может, нам всем дорога наверх, — говорит Том. Он лежит на своей кровати, засунув руки под голову и скрестив ноги, и пялится в потолок. — Может, другого не дано.

Я кошусь на Луиса, который копошится в мешке с туалетными принадлежностями, и мы вместе переживаем приступ парализующего страха. После визита в кабинет Хозяйки лазарет стал чем-то настоящим. Ни Клара, ни северное сияние, ни наша пещера с планом побега не спасают от мгновений, когда от одних только мыслей о лазарете выворачивает наизнанку. Насколько я знаю, никто не сдавал анализ крови заново. Хотя, возможно, кто-то и сдавал, но молчит об этом, как молчим мы с Луисом. Вот только я сомневаюсь. Двое могут хранить секрет. Если бы таких людей было больше, мы бы что-нибудь услышали. Кто-нибудь наверняка бы проговорился. А это значит, что скорее всего мы с Луисом такие одни, а с нашей кровью что-то не так, что бы там ни говорила медсестра. Люди всегда говорят «не нужно волноваться», даже если поводов для беспокойства хоть отбавляй.

— Я бы не возражал, — отзывается Уилл. — Тогда мы все были бы вместе. Наверное, будь мы все вместе, я б так не боялся. — Сегодня его лицо отражает все переживания, и он кажется еще младше, чем обычно. — Меня вот пугает как раз то, что я буду совсем один. — На секунду он замолкает. — Жаль, что мамам не разрешают приехать.

— Может, закончим этот разговор? — цежу я, притворяясь, будто мне скучно.

На самом деле сердце несется вскачь, а кожа стала липкой. «Говорят, кровь прямо из глаз брызжет». Жаль, что Уилл хоть иногда не может держать язык за зубами.

— Пришел бы ты в церковь, — встревает Эшли и смотрит на Уилла, продолжая складывать на стуле джемпер и джинсы. — С Богом одиночество тебе не грозит.

Уилл обалдело смотрит на него, а потом вдруг громко смеется:

— Не до такой степени мне страшно.

Я тоже смеюсь. Мы с Томом и Луисом переглядываемся и посылаем Эшли обратно в скорлупу невидимости. Большую часть времени все мы делаем вид, будто его вообще нет, и это идет на пользу всем сразу.

— Ноги никак не согреются, — бормочет себе под нос Уилл. — Буду спать в носках. В такую погоду нам должны давать дополнительные одеяла. Может, завтра найду ту добрую медсестру и попрошу у нее.

— Странно ведь, правда? — Луис уже залезает в постель. — Не знал, что у нас на севере так холодно.

Лично мне не холодно. Наверное, после ночных прогулок с Кларой выработалась привычка. Как бы ни было холодно в доме, это не идет ни в какое сравнение с ледяными дождями у моря.

— Все равно хочу знать, куда они свалили, — ворчит Том. — Чем нам теперь по утрам заниматься?

После обеда учителя уехали. Нас отправили по спальням, и мы через окно смотрели, как учителя, у каждого из которых было по одной сумке в руках, залезают в фургоны без окон. Все они болтали и смеялись, а у меня болело сердце. Они уезжали. Возвращались к своей прошлой жизни. Залезая в машины, они даже не оглядывались на дом. За полдником Хозяйка бродила между столами, но ни слова не сказала, хотя в столовой все шептались об уехавших учителях. О нашей с Джейком драке все забыли. Мысли каждого занимали учителя и попытки выяснить, что значит их отъезд.

— По-моему, кое-кто из медсестер тоже уехал, — задумчиво замечает Луис. — Учителей здесь было не так много. Наверное, среди них были медсестры в личной одежде.