Дом смерти

К полудню снег начал таять, но потом температура снова упала, и снег превратился в твердую корку льда. Однако мы все равно идем за стену. Чувствуем, что должны пойти. К бухте шагаем так быстро, как только можем, а потом тихонько прокрадываемся на причал. Почти не разговариваем, но крепко держимся за руки. Мы оба стараемся хоть на время забыть о доме, но не получается. Я знаю, Клара думает об Уилле, потому что я тоже о нем думаю. О нем, о медсестре, о Хозяйке. Теперь я точно знаю: все изменилось. Нужно сосредоточиться на побеге. Может быть, сбежать от того, что внутри нас, мы и не сможем, но уж точно сможем сбежать из этого сраного места.

За все время мы ни разу не улыбнулись. Мышцы во всем теле горят, пока мы со всей осторожностью спускаемся в гребную лодку. Надо узнать, выдержит ли она двух человек. Дерево скрипит, но держится. А сидеть в лодке все равно что сидеть на куске льда. Клара оглядывается по сторонам и смотрит туда, куда скоро причалит катер с продуктами.

— Нужно убедиться, что мы сумеем догрести до того места, если отвяжем лодку, — тихо говорит Клара. — Если придется, будем грести руками.

— Не проблема, — фыркаю я. — Останется только залезть на катер, и до свидания.

— Это если будет возможность забраться наверх по борту. А если не будет, рискнем попасть на катер прямо с причала, пока грузовик будет у дома.

— Уже не могу дождаться, — говорю я.

От холода весь дрожу и слышу, как стучат зубы. Непроглядное черное море вокруг кажется тягучей нефтью. Над водой гуляет резкий пронизывающий ветер. Ужасно хочется оказаться у теплого дружелюбного океана, о котором мы столько говорили.

— Достань мне пару шпилек. Завтра ночью попробую вломиться в кабинет Хозяйки. Может, у нее где-то есть расписание для грузовика. — Что ж, это почти правда.

Мы сидим друг напротив друга, чтобы не раскачивать хрупкое, видавшее виды суденышко. Больше всего на свете мне сейчас хочется обнять Клару.

Она смотрит в небо.

— Вот бы снова появились огни!

Однако над горизонтом виднеется только розовая дымка. Долго я на нее не смотрю. Она напоминает о следах на ногах Уилла. О самом Уилле, медсестре и Хозяйке.

— Я все думаю о «витаминах», — нарушаю я затянувшуюся тишину. — Может, в них есть что-то такое, от чего все ускоряется?

Клара смотрит мне в глаза. Она совсем не дрожит. Поражаюсь, как ей может быть не холодно. Впрочем, в Кларе меня поражает все. Она — моя загадка, королева русалок.

— Думаешь? — Ее голос звучит выше — из-за надежды. Она волнуется не меньше меня, но лучше это скрывает.

— Не знаю. Это просто мысли.

После нашей медсестры никакие действия Хозяйки меня уже не удивят. Мысль о том, что от таблеток дефективность ускоряется, ничем не хуже других. Может быть, даже лучше. Для нас. Мы-то таблетки не пьем. Может, у нас впереди годы, а не считанные месяцы.

— Когда в последний раз дефективные на самом деле менялись? — спрашивает Клара.

— Не знаю. Лет сто назад. Может, восемьдесят.

Я и правда не знаю. В любом случае это было давно. Анализы проводились уже тогда, когда моя бабушка была маленькой. А значит, трансформации случались еще раньше. В те времена дефективных было намного больше.

— Я вот даже не знаю, во что мы должны превратиться. У кого-то в школе был старый фильм ужасов на эту тему. С тех времен, когда такие фильмы еще не запретили. Но я его так и не посмотрела.

Я смотрю на чернильную воду.

— Во что бы мы ни превратились, ничего хорошего в этом нет. Самими собой мы уже точно не будем.

— Может быть, нам стоит подыскать для себя необитаемый островок. Не хочу кому-то причинить вред. И нужно пистолет купить. Если кто-то из нас начнет меняться, второй сможет с этим разобраться.

— То есть ты уже собираешься меня прикончить? — пытаюсь пошутить я.

Совсем не хочется думать об испорченных генах у нас в крови.

Клара тихонько смеется, и мне кажется, что в царящей вокруг ночи она — воплощение света и тени.

— Себя я тоже убью. Сразу же.

— Я бы тоже так поступил, — отзываюсь я, хотя не уверен, что говорю правду.

Я люблю Клару. Не могу представить, что ее нет рядом. Однако бесконечную пустоту представить тоже не могу. Возможно, я так сильно ненавижу Эшли отчасти еще и потому, что не могу разделить его фантазии о вечной жизни после смерти.

— Мы окажемся в земле, — говорит Клара, — а потом наши атомы вместе будут путешествовать по миру. Абсолютно свободные.

Мысль приятная, но этого мало, чтобы угомонить страх. Я хочу оставаться собой. Желательно навсегда. Поэтому знаю, что изо всех сил буду бороться за шанс выжить. Сомневаюсь, что смогу приставить пистолет к виску и нажать на спусковой крючок. И сама эта мысль меня бесит. Я люблю Клару всем сердцем и не хочу испытывать слабость. Не хочу, чтобы страх затмил мои чувства к ней.

— Я думала, со снегом все наладится, — усмехается она.

— Я тоже думал. День или два. Сначала и правда было классно. Отличный тогда выдался денек.

— Бедняжка Уилл, — вздыхает Клара.