Дом со звездной крышей

И Драган решительно зашагал по коридору. А Костя остался стоять на лестнице. Он злился и перебирал в голове колкие фразы для ответа. Но все найденные слова казались ему глупыми и неуместными. Костя ругал себя за то, что прилетел, за то, что верил в книжную сказку, в которой Кира, увидев своего принца, встанет с постели и закружится с ним в танце. Увы! Чуда не случилось. А в реальности больше не оставалось места для надежд и иллюзий.

От реальности за километр несло больницей: кровью, хлоркой, таблетками, едкими химическими растворами, горем и безнадежностью. А если Костя решит остаться еще на пару дней, если пару ночей проведет в больнице, реальность, которую он увидит, станет еще ужаснее. К ней прибавится равнодушие медсестер и сиделок, жадность врачей и безысходная боль в бездонных Кириных глазах. Последнего Костя боялся больше всего.

Что до надежды, то от нее несло водкой и коньяком, дешевым баром и пьяной дракой. Там у надежды был шанс. Там легче было поверить, что вся эта история закончится хорошо. Впрочем, из Москвы тоже, наверное, можно было бы надеяться…

Глава 5. Время без движения

Когда за Костей закрылась белая больничная дверь, Кира тяжело прерывисто выдохнула. Она все еще чувствовала запах перегара и отчаяния, Костин запах, от которого нестерпимо кружилась голова, было больно и стыдно. Кире было стыдно за него, за то, что он явился в больницу в таком виде, что не может скрыть своих эмоций и это видят врачи и медсестры, было стыдно за себя, за проклятую беспомощность, неподвижное тело, от которого нет больше никакого толка.

Кира закрыла руками глаза, стала считать вдохи и выдохи, она теперь часто так делала. «Нормальная бы на моем месте плакала», – подумала Кира, и криво усмехнулась. Плакать она не могла.

Ровно двадцать семь суток назад она сломала спину. Через тридцать часов пришла в себя в больнице после первой операции, от врачей узнала, что произошло. Она запомнила тот момент до мельчайших подробностей. Все, от складок на белой простыне, прикрывавшей ее тело, от капельницы, воды в графине на прикроватном столике, до холодного, острого взгляда врача. Он смотрел в упор на Киру, но не в глаза, а в точку посреди лба. Так охотники смотрят в прицел ружья. Он говорил ровно и покойно, но его слова звучали, как приговор, как выстрел. И этот выстрел был точно в цель. В тот момент Кира тоже считала: вдох, выдох, вдох… Она сжимала зубы, чтобы не кричать, не плакать, она просто считала вдохи, продолжала дышать.

Когда врач, закончив свою расстрельную речь, выходил из палаты, Кира вдруг вспомнила, что не спросила главного.

– Марко! Он жив? – она затаила дыхание, дожидаясь ответа.

Пожилой врач обернулся, удивленно вскинул брови, кивнул.

– Водитель? Сломал руку, в остальном в порядке.

Женщина облегченно вздохнула – значит все не так уж плохо – закрыла глаза и уснула тяжелым сном, вызванным действием многочисленных препаратов.

Следующие несколько дней Кира помнила плохо, она много спала, а когда открывала глаза, видела все те же больничные стены, белую простыню и заплаканные лица. Рядом с ней все время кто-то плакал. Если бы не тяжелый сон, в который Кира постоянно проваливалась, она, вероятно, сошла бы с ума от всех этих слёз.

Двадцать суток назад – Кира все посчитала – ее перевезли из городской больницы в престижный реабилитационный центр. Здесь тоже были белые стены и белые простыни, но пахло все-таки лучше. А еще здесь был Драган – молодой самоуверенный доктор, у которого хватало смелости смотреть Кире в глаза и не просто смотреть, а улыбаться, успокаивать и обещать. Драган обещал, что Кира встанет, что все наладится и однажды, она сможет танцевать.

Этот молодой, деятельный мужчина категорически запретил Кириным друзьям лить слезы возле ее постели или приходить в клинику зареванными. Его фразы не целились в лоб, они успокаивали Киру. Шестнадцать дней назад, впервые с момента аварии, разговаривая с врачом, Кира улыбнулась, она запомнила этот момент.

После того, дни в клиники стали спокойнее их легче было переносить. Возле Киры больше никто не плакал, она не проваливалась поминутно в сон. К тому же врач предложил положить на тумбочку какую-нибудь книгу и просить посетителей почитать.

– Так от них будет больше пользы и меньше вреда, – усмехнулся доктор.

Кира выбрала Барона Мюнхгаузена на немецком. Конечно, не все друзья девушки могли читать эту книгу, но Кире хотелось послушать именно ее. «Мне пригодится опыт барона, – говорила она, – никто кроме него не умеет вытягивать себя за волосы из болота». Впрочем, для посетителей, не читающих на немецком, на Кирину тумбочку положили груду пестрых журналов с разнообразными статьями на черногорском.