Дом солдатской славы

Между двумя большими глыбами разбитой западной стены лежал рядовой Александров. Отсюда открывалась широкая панорама. Нам было хорошо видно, как фашистские самолеты кружили над северной окраиной города. Сильный бой разгорался у метизного завода. С запада, из-за площади 9 Января, тяжелыми снарядами била по мельнице вражеская артиллерия. Снаряды со свистящим воем проносились мимо стен нашего дома и, казалось, вот-вот врежутся прямо в нас. Разрывные пули непрерывно вгрызались в кирпичную кладку, высекая искры и кроша камень. Порывы ветра приносили жар горящих неподалеку зданий, в горло лез едкий, удушливый дым. Слева от нас, где оборонялся пулеметный батальон 13-й дивизии, противник перешел в атаку, там от беспрерывных разрывов висело черное облако дыма и пыли, доносилась несмолкаемая пулеметная и автоматная трескотня.

— Вон с того дома пулемет бьет, — доложил Александров, когда я прилег рядом; он указал на северо-западный угол площади, где стоял небольшой разрушенный дом. — Везде фашисты в атаку пошли, скоро и на час полезут.

— Ну что ж, полезут — придется и нам поработать. А кроме пулемета, ничего не замечал?

— Замечал. Видите дом, рядом с тем, где пулемет? Фашисты зачем-то туда то и дело бегают. Побудут там немного и назад возвращаются.

Мне стало ясно, что в этом здании расположился командный пункт какого-то вражеского подразделения. Пока я размышлял, что предпринять, Александров рассуждал:

— Эх, хорошо бы миномет сюда! Или хотя бы снайперскую винтовку. Вот бы я их пощелкал!

Ему, видно, надоело лежать здесь одному: поговорить не с кем, а тут собеседник подвернулся. И он продолжал:

— Не привык я в обороне сидеть, товарищ лейтенант, скучно. То ли дело в разведке! Одного шлепнешь, другого пристукнешь, третьего к своим живого притащишь — «язык!»

Над головой посвистывали пули, жужжали и шлепались рядом осколки, а Александров оставался спокойным, словно не замечал ничего этого.

— Настанет время — мы пойдем вперед, — сказал я. — А сейчас главное — удержать этот дом. А скучать зачем же? Не давай гитлеровцам перебегать к тому домику, бей их из автомата, вот тебе работа будет.

— Да что толку — из автомата? Далеко ведь, не попадешь, только патроны зря жечь. Сюда бы пулемет, товарищ лейтенант, он бы их достал.

Александров был прав. Вернувшись в подвал, я позвал с собой Павлова и Рамазанова, и мы поднялись на второй этаж, откуда хорошо были видны фашистский КП и дом, где стоял вражеский пулемет. Рамазанов получил приказание перенести все три противотанковых ружья в котельную и заняться «обработкой» командного пункта, чтобы выкурить оттуда фашистов.

— А ты, Павлов, распорядись, чтобы ручной пулемет поддал огоньку, когда фрицы тикать начнут. Воронову я скажу, чтобы станковый пулемет тоже сюда повернул.

Вскоре бронебойщики заняли указанные им позиции, и загремели выстрелы. Дом (наполовину деревянный) окутался дымом, гитлеровцы из него полезли во все стороны, но тут же падали, скошенные меткими пулеметными очередями. А бронебойщики перенесли огонь на дом с пулеметом. Обозленные гитлеровцы пустили в ход минометы, начали стрельбу из пулеметов и автоматов.

— Давай, давай, нас этим не возьмешь! — весело крикнул Черноголов. Приподнятое настроение было и у других бойцов, обрадованных разгромом фашистского КП.

Рамазанов сообщил, что севернее, левее дома железнодорожников, замечено скопление фашистов. Внимательно всматриваясь в развалины, мы увидели, как из небольшого домика гитлеровцы перебегали в здание, что поближе к площади. Огнем из пулеметов и ПТР мы постарались нарушить спокойствие врага. Тут я еще раз пожалел, что у нас нет ни одного миномета и нет возможности подать весточку в роту, чтобы вызвать огонь по скоплению противника.

Первый день обороны заканчивался. Для нас он прошел относительно спокойным, если не считать той постоянной тревоги, когда с минуты на минуту ожидаешь смертельного удара, но не знаешь, откуда он последует. «Как прошел этот день у соседей? Удалось ли подразделениям нашего полка и батальона удержать прежние позиции?» — Эти вопросы волновали каждого потому, что весь день правее и левее нас шли ожесточенные бои. К вечеру на нашем участке установилась какая-то подозрительная тишина. Противник лишь изредка постреливал из пулеметов и автоматов. Когда стемнело, я направил Иващенко и Свирина с первым боевым донесением на КП роты. В нем сообщалась схема обороны дома, с точным расположением огневых точек, а также сведения о противнике. В приписке просил прислать по возможности патронов и ручных гранат.

Ни шагу назад

Над осажденным городом опустилась тревожная фронтовая ночь. В темноте бесследно растворились контуры ближних развалин. Только на короткое мгновение вспышки от разрывов озаряли безлюдную, изрытую воронками площадь. За ней громоздились темные скелеты обгоревших зданий. Оттуда в нашу сторону тянулись светящиеся цепочки трассирующих пуль. Под ударами тяжелых снарядов вздрагивала, колебалась земля.