Дом там, где останавливается сердце (СИ)

— Кто он? — Зеро не стал медлить с вопросами. Он понял, что девушка оговорилась, хотя до этого хорошо скрывала происходящее под крышей фамильного дома, держа Кирию в неведении. — Кем тебе приходится Канаме? Только не говори, что он твой брат. Я в это не верю! — перейдя границы всякого приличия, он закричал, схватил её за плечи и хорошенько тряхнул. На его вопли прибежал Такомия. Момент был упущен…

— Обманывая меня, ты обманываешь всё равно что себя, — когда Зеро увидел напарника вдалеке, то прислонился лбом к плечу Юуки и тихо-тихо зашептал. — Он ведь не брат. Между вами что-то было или есть и это мучает тебя…

— Инспектор Зеро, вы ошибаетесь, — внезапно охладев ко всему происходящему, она заговорила в непривычном для него тоне. — Вам следует заняться работой. Человека выкинули из окна. Судмедэксперты соскребали тело с асфальта. Было бы хорошо найти убийцу…

— Вы здесь чего, жмурика делите? — не поняв причины криков, Такомия подоспел, лишь когда Юуки отдала Зеро приказ. Чистокровный и его слово… Кирию не имел права противиться, мог лишь чувствовать ком ненависти, застрявший где-то глубоко в горле, который вышел бы вместе с исчезновением парочки мужчин из семейства Куран…

***

Двумя неделями ранее…

— Мне надо проверить твою чувствительность. Не смущайся говорить, если в каких-то местах особенно приятно или больно, — сказал Канаме, приглашая Эву войти в бело-никелевую лабораторию, из которой её не так давно перевели в обычную комнату. — У тебя красивые глаза. Ты определилась? — в эту неделю он особенно наблюдал. Какой-то период она как альбинос озиралась на всех красными глазами, не раз пугая Юуки за общим столом, в последние же дни стали намечаться иные тенденции. Её радужная оболочка охладела, преобразилась в глубокой синеве.

— Если моему господину не нравится, то я подумаю о чём-то другом… — сказала она, отвернув голову к пустым хромированным стеллажам. Длинная шея и обнажённые плечи светились, словно шёл. Очень нежная кожа, струящиеся волосы, как выбеленное серебро и слегка вздрагивающий взгляд.

— Как это происходит? Ты загадываешь цвет и примеряешь его на себе? — Канаме сидел за столом, в белом халате и делал заметки.

— Я представляю море. Оно спит. Чувствую, что оно поглощает меня, окутывает. Я словно в коконе. Мне тепло. Спокойно… — рассказала она с расстановкой, прислушиваясь к своим ощущениям.

«Стало быть, всё базируется на основных инстинктах: страх, тепло, желание защищённости и… она прячет взгляд с того самого дня, как я приказал добавить в гипнопедические записи основы полового и сексуального воспитания» — подумал он, не ослабляя своего взгляда, как итог Эва вздрогнула и закрыла глаза, не в силах смотреть куда бы то ни было.

— Красивое сравнение. Ты быстро учишься, — похвалил он, поднявшись чуть погодя. — Я надену перчатки. Не бойся. Это лишь осмотр…

Неприятный звук щёлкающей резины, её запах и шуршание талька. У Эвы всё внутри перевернулось.

— Мне надо, чтобы ты разделась. Повернись, я помогу с молнией, — чёрное атласное платье обнажало плечи, тонкая строчка кружев едва прикрывала грудь, в сущности ведь этого было достаточно, чтобы проверить её чувствительность, одного его долгого взгляда хватало!

Тяжёлое платье как ненужное и всеми оставленное упало на пол, и не в силах побороть необъяснимый стыд, Эва сжала ноги, сообщив об этом ударным звуком коленных чашечек.

— Страх уместен, но тебе придётся немного расслабиться, — Канаме опустил свой взгляд на практически обнажённое тело девушки, завидев играющие от волнения руки. Она, как и полагалось, держала их вдоль тела и, вероятно, с немалым трудом. — Сделай шаг вперёд и постарайся раздвинуть ноги на ширине плеч. Я не стану смотреть. Не волнуйся. Лишь со спины…

Со спины… Желание, приказ и дальнейшее исполнение. Но Канаме был прав. Так стало немного легче. Дверь хорошо просматривалась, так как глаза упирались в неё и всеобъемлющий взгляд Канаме прекратил подкашивать ноги.

— Хорошо, теперь подними руки, — Куран приказал, Эва выполнила.

Видел бы стоящий за дверьми Айдо эту красивую грудь, великолепную обнажённую спину, где проглядывали плавные изгибы лопаток, ямочки на копчике и позвоночнике, то скорее всего, лишился бы чувств. То загнанное, смущающееся и потерявшееся выражение лица, которое показывала Эва, лишило бы его возможности мыслить.

— Ты чувствуешь мои пальцы? — Канаме едва уловимо провёл ими по подмышечной впадине девушки и остановился.

— Да… — сказала она, дыша не очень ровно. — Щекотно.

— Хорошо, и здесь щекотно? — спросил он, когда поступил так же с другой её впадинкой, где заканчивалась длинная рука и начиналось округлое, как только что налившееся яблоко плечо.

— Да, и здесь, — подтвердила она, опустив руки, точно те были уставшими крыльями.

— Ты замечала какие-то необычные симптомы, когда я даю тебе кровь? — он погладил её по рукам начиная с плеч и до кончиков пальцев, отметив для себя её реакцию. Эву одолела дрожь. Мурашки пробежали по телу, и прозрачные коротенькие волоски на её руках вздыбились.