Дом там, где твое сердце

– Где я? – наконец хрипло пробормотала она, оглядываясь. – Это не моя комната. Это…

– Да, моя спальня. Сюда было гораздо ближе тебя доставить.

– Но я испачкала кровью постель, – шепнула Лиз.

Марис лишь криво усмехнулся:

– Это, конечно, не та кровь, которую я хотел бы увидеть, но всё же я сохраню эти простыни, пока у меня не будет чего-то иного. Или, может, закончим их пачкать прямо сейчас? – выразительным жестом он положил руку на неподвижное тело Элизы и ощутил, как напряглись под его ладонью мышцы упругого женского живота.

– Не стоит, – прошипела сквозь зубы Лиз.

– Ты так считаешь? – скаля белые зубы в ухмылке, Марис проник пальцами под край тонкой рубашки.

Девушка задёргалась, сопротивляясь, затем двинула в ход тяжёлую артиллерию:

– Пожалуйста, не сейчас… мне больно.

– Я знаю. Очень жаль, – лёгкими касаниями он поглаживал её грудь. – Но ты не так уж сильно и пострадала.

– Нет? – с сомнением переспросила Элиза.

Он отрицательно качнул головой:

– Я видел намного хуже. Всё заживёт через пару месяцев, но останутся следы.

– Шрамы? – в голосе девушки звучал лишь лёгкий интерес, а не ужас. – И сколько?

– Я наложил больше сорока. От плеча и до… – он нежно потрогал женскую щиколотку, – до ноги. Тебе повезло, что собаки не откусили твои чудесные розовые пальчики.

Элиза поднесла незабинтованную руку к лицу, разглядывая её:

– Все с левой стороны?

– Да. Наверное, услышав лай, ты инстинктивно повернулась этим боком, прикрывая лицо.

– Может быть, – равнодушно проговорила девушка. – Наверное, я была неосторожна и не подумала о собаках. Я только хотела уйти. Подальше от твоих унижений.

– Я был свиньёй, Лиз, прости меня, – глаза Мариса были серьёзны и полны раскаяния.

Здоровой рукой жертва агрессии почесала повязку на левом плече:

– Что-то не хочется.

– Лиз!

– Я говорю совершенную истину, – жарко вскинулась она. – Стоит мне что-то простить тебе, как твоя совесть успокаивается, и ты увлекаешься подготовкой новой аферы. Теперь тебе не вредно будет и пострадать… Чёрт, мои рёбра! – она осторожно пощупала толстый марлевый панцирь на боку.

– Ну, Стронберг, ты проклянёшь тот день, когда познакомился со мной! Я буду стонать от боли так громко все эти два месяца, чтобы тебя совесть съела до самых интересных мест… Я изведу тебя своим нытьём насмерть.

Марис лишь хмыкнул:

– Ну, думаю, что неделю я это переживу, милая.

– Неделю? – встревожилась Элиза. – Ты обещал мне два месяца как минимум.

– Для окончательного выздоровления, – уточнил Марис. – А швы снимем гораздо раньше, укусы к тому времени подживут. Так вот, раз ты говоришь, что совесть должна будет подзакусить моими интересными местами, придется за ещё оставшееся время поработать на износ. Непосредственно этими местами, я имею в виду. Тогда, может быть, к концу второго месяца ты будешь озабочена не планами мести, а утренней тошнотой и подбором имён для малыша.

– Свинья! – Элиза с негодованием дёрнулась, попыталась отвернуть от него лицо.

– Да, да, – с раздражающим её весельем продолжал настаивать Марис. – Можешь врать себе сколько угодно, но ты хочешь этого так же сильно, как кошка в марте. А я могу тебе в этом помочь.

– Не сомневаюсь, – фыркнула Элиза.

– И правильно делаешь, – серьёзно уверил её господин. – Но если всё же возникнут какие-то сомнения, зови – я только буду рад доказать тебе свои возможности.

– Убирайся, – Элиза закрыла глаза.

– Из моей спальни? – Марис неискренне удивился. – Ты знаешь, обычно я провожу ночи здесь.

– Ну а сейчас пойди к Рейхан или ещё кому-нибудь из твоих любовниц! – длинные женские ресницы нехотя приподнялись. – Может быть, уйти мне? – она сделала соответствующее движение и сразу была вознаграждена пригвоздившими её к постели руками Мариса.

– Как же, уже ушла. Достаточно капли дождя, чтобы сбить тебя сейчас с ног.

– Тогда попроси дождь не капать, – нашла в себе силы для насмешки женщина. И застонала, когда огненный поцелуй боли обжег её.

Марис злорадно ухмылялся.

– Болит? Это тебе за то, что ты пыталась сбежать от меня, – его губы остановились в сантиметре от плотно сжатого рта Элизы, дыхание щекотало её лицо. – Отныне я буду внимательнее. У тебя даже возможности не появится снова пойти на авантюру.

Девушка сморщилась:

– Какое у тебя право…

– Ну, прав жениха ты, по-видимому, за мною не признаёшь. Но этой ночью, несколько часов назад, я помог тебе родиться заново. Этими руками я сшивал кусочки Лиз Линтрем… а ведь, ты знаешь, обычно те, кто побывал в объятиях смерти и вернулся, получают новое имя. Я предлагаю назвать тебя Алис Лалие.

– Спасибо за то, что хоть не Стронберг, – пробормотала девушка. И уже громче добавила. – Прости, но Линтрем мне нравится куда больше.

– Ну, как пожелаешь, – с лёгким разочарованием на лице Марис сдался. – Но запомни: все наши дети будут носить только мою фамилию, даже если ты предпочтёшь жить со мною как любовница, не вступая в брак.

– Любовница?! – неведомая энергия стремительно подбросила её вверх. – Ещё чего не хватало!