Дом там, где твое сердце

Элиза послушно застыла, почувствовав дурноту, близкую к обмороку. Это не был Андрес, с которым близкие отношения до свадьбы ещё можно было хоть как-то оправдать. Но… Матерь Божья, она проснулась в постели Стронберга! И ещё одна незначительная деталь – она никак не могла припомнить, как здесь оказалась и что ночью между ними произошло…

По-видимому, она застонала уж очень громко, потому что мужчина снова приподнял голову и оставил обжигающий след поцелуя на её шее.

– Похоже, ты уже не уснёшь, та chere. Никогда не подумал бы, что в тебе столько сил. Другие девственницы только и хнычут после этого, а ты… Тебе не больно? – он скатился с Элизы набок и озабоченно рассматривал её лицо. Увидев, что девушка не шевелится, сделал попытку встать.

– Подожди, сейчас я немного облегчу твои страдания. Ночью ты проявляла такую ненасытность, что у тебя, наверное, сейчас всё болит внутри. Что такое? – он нахмурился, заметив её застывший взгляд.

Лиз медленно пошевелилась – и резкая боль действительно пронзила низ её живота. Она со всхлипом глубоко втянула в себя воздух и почувствовала, как глаза наполняются обжигающими слезами. Марис рассматривал её с редким вниманием, словно какое-то загадочное подопытное животное. Затем изогнулся, поскрёб себе шею – это движение привлекло взгляд Элизы к его голой груди, весьма привлекательной, если забыть, кому она принадлежала. Контроль, как показалось Лиз, на миг был ослаблен; она вскочила – и откуда только силы взялись? – и, рыдая, бросилась к двери. Но вот о чём она позабыла, так это о любимой игрушке Мариса. Просвистел хлыст и нагнал её почти у порога. Лиз истерически вскрикнула, когда его тонкое жало обвило её талию, прикрытую лишь остатками изорванного пеньюара; лёгкое, почти незаметное движение руки Мариса – и она упала к его ногам на постель, подобно перезревшему фрукту.

В устремлённом на неё тёмном взгляде был только цинизм и лёд, и совсем чуть-чуть научного любопытства:

– Ты могла бы выбрать способ потише, чтобы сообщить мне о том, что сожалеешь о проведённой со мной ночи, Линтрем.

– Ночи? – Лиз охнула, прикрыв рот ладонью. – Ты… ты изнасиловал меня! – другой рукой она судорожно пыталась прикрыть грудь обрывками пеньюара.

Марис тоже смотрел туда:

– Нет, я просто был немного нетерпелив. А какой бы мужчина повёл себя по-другому на моём месте? Я собирался мирно уснуть в день моего рождения, когда на пороге вдруг появилась женщина из моих грёз и предложила любить её, если я имею на то желание. А я имел его, уж не сомневайся, – он усмехнулся немного хищно, но под маской рокового соблазнителя Лиз разглядела охватившую его растерянность. Сложившееся впечатление ещё более подтвердилось его следующими словами.

– Ты, что, была пьяна? Нет, не похоже… – он помотал головой. – Ну, говори же!

Элиза беспомощно захлопала глазами:

– А что говорить? Я ничего не помню.

– Совсем ничего? – Марис уставился на неё с откровенным недоверием, потом расхохотался, откинув голову назад. – Чёрт побери, неужели я изощрялся, ублажая тебя всю ночь, для того, чтобы утром, открыв глаза, ты заявила, что ничего не помнишь?

– Не говори так! – женщина застонала, терзая на себе обрывки ткани. Марис не выдержал.

– О, чёрт побери! – вспылил он и, прижимая её к постели одной рукой, другой начал срывать с её плеч ни к чему уже не пригодное одеяние.

Лиз застыла в его руках:

– Ты опять собираешься меня изнасиловать?

– Тебе стоило 6ы вместо этого надрать голую задницу кнутом! Не знаю, что за игру ты ведёшь со мной, но пока я всё не пойму, из этой комнаты ты не выйдешь. А когда я с тобой закончу, у тебя пропадёт всякое желание играть в обманку с мужчинами, – нагнувшись, он закрыл поцелуем её приоткрывшийся в изумлении рот. И встал с постели, пока невинность в её глазах вновь не подвигла его на неразумные действия.

Пройдясь по комнате, Марис рассеянно взял в руки халат из роскошного синего бархата, вышитый для него Рейхан. Кинул его Элизе:

– На, оденься. Не дразни меня своими округлостями, если не хочешь, чтобы я к ним прикасался.

– Я? Дразню? – возмутилась Лиз, но Марис счёл это добрым знаком – она возвращалась к реальности. Родившаяся этой ночью в его объятиях женщина повернулась к нему спиной, чтобы одеться, но и этот фрагмент Марис рассматривал с удовольствием – с первых же встреч он считал её прекраснее всех земных красавиц вместе взятых. Аллах свидетель, если она притворяется, ей придётся ему отработать эту маленькую, но так напугавшую его ложь!

Легко вживаясь в роль жестокого, равнодушного инквизитора, Марис присел на подоконник, словно бы невзначай поигрывая хлыстом, пропуская тугую змейку через сплетение пальцев.

– Ну-с, госпожа, я готов выслушать ваши объяснения по поводу случившегося.

Лиз отчаянно захлопала ресницами, попыталась снова пустить слезу, но запасы соли и жидкости в организме были уже исчерпаны. Тогда она обратилась к гневу:

– Чёрт побери, не знаю! Не знаю я, как это произошло, не знаю, как очутилась в твоей постели! – она подозрительно прищурилась. – Может быть, ты сам приволок меня сюда, откуда я знаю…