Дом там, где твое сердце

По таким вопросам паршивец Стронберг с готовностью восполнял пробелы её образования:

– Это когда вместе спят брат с сестрой или другие близкие родственники.

– Мерзость какая! – карета остановилась, и Лиз уже приготовилась выбираться из неё.

– Погоди, – остановил её Марис. – Сейчас принесут плащи, надо накинуть. На площади много зевак, мы же с тобой неподобающе одеты.

Лиз удивлённо оглядела своё серое шерстяное платье. Ну да, скучновато, но качеством в разы лучше тех, что она носила на родине. Плащи, переданные слугой в окно, оказались тоже не простыми, невзрачно-чёрные снаружи, но изнутри подбитые самым мягчайшим мехом, какой трогала Лиз в своей жизни. Мягче даже кошачьего… Элиза позволила Марису укутать себя в потрясающий плащ с ног до головы. Скромно прошествовала в дом. Она опасалась, что Стронберг надумает официально представлять её прислуге, но нет, её тихо передали на руки экономке, и та почти молча отвела молодую женщину в комнаты, отведённые ей. Да-да, комната была не одна, целых четыре роскошно обставленных помещения. Спальня в цветах золота и малахита, комната для музицирования и вышивания – ни того, ни другого Лиз делать не умела, собственная гостиная. И купальная комната размером с конюшню в Стронберггард. При виде кранов, торчащих из стены над ванной, в которую следовало заходить по ступенькам, кремового унитаза вместо привычной ночной вазы Лиз ощутила острую необходимость остаться тут одной. В противном случае даже слуги будут считать её невежей. Она ведь не знает, как всё это работает! Сметливый крестьянский ум вмиг подсказал решение. Коли сама не разберётся, отправит Ренату на освоение удобств в крыло прислуги. А после сестра покажет ей.

– Мадам, – после колебания Элиза взглянула на экономку, имени которой пока не запомнила, – вместе с нами приехала девочка тринадцати лет. Её имя Рената, она ехала со слугами.

Экономка почтительно, хотя и несколько напряжённо прислушивалась. Её поза наводила на мысль, что французское произношение Элизы далеко от идеального.

– Она будет жить здесь, – чтобы экономка поняла, Лиз ткнула пальцем в сторону спальни, – со мной.

Женщина еле заметно качнула головой.

– Excusez-moi, madame, le patron уже дал указания по размещению мадемуазель Рене. Не в ваших покоях. Недалеко.

Неужто Стронберг намеревается навещать её тут, рассчитывает на пикантные развлечения и не желает иметь свидетеля оных? Элиза отчаянно покраснела. Ещё бы вспомнить, а понравилось ли ей… в ту ночь. Приказ Хусейна Лалие стёр память в её голове. Но не просить же Стронберга всё повторить сначала…

– Bien, – буркнула Лиз, решив до поры смириться. – Но Рене будет прислуживать мне! Пришлите её как можно скорей с моими вещами.

Быстро присев в каком-то чудном неглубоком движении, экономка вышла.

Рената примчалась через полчаса. Ничего не видевшая, кроме огорода, в своей тринадцатилетней крестьянской жизни, она задыхалась от восторга.

– Мне дадут новое платье! И туфельки – только мои! Ой, Лиза, я и ходить-то в них не умею! А жить в комнате мы будем вдвоём с Жеан, а спать, представляешь, я буду совсем одна! Даже жуть берёт, – неугомонно тарахтя, Рената обежала комнаты Лиз, сунула во все углы любопытный носик и вернулась, окончательно потрясённая.

– Это что, только твои комнаты? Ты одна здесь жить будешь? Немедленно выходи за него замуж, Лиза! – с крестьянским прагматизмом приказала Рената старшей сестре. Любовь – она есть, потом нет, а недвижимость переоценить трудно.

Лиз с улыбкой наблюдала за суетящейся младшей, думая, что не зря она вроде как в шутку обучала Ренату языку богачей. Последняя фраза заставила её поморщиться.

– Отстань, бога ради! Мне Стронберга хватает с этой темой. Я уже скоро с ума сойду.

– Слушай, Лиза, – Рената без приглашения села, – а ведь он красивый, наш le patron, – так, модное словечко от парижских слуг Рената уже перехватила. – Можно, если тебе не надо, я его себе возьму?

Лиз так и остолбенела.

– Чего?

– Ну, ты, конечно, красивее и постарше, но и я симпатичная. Годика через три могу уже…

Закончить проговаривать свои матримониальные планы Рената Линтрем не успела. Не уточняя, собирается ли сестра в жёны или в любовницы, Лиз огрела её, по примеру матери, тряпкой по спине.

– Ещё чего выдумала! Бегом отсюда!

Рената потёрла спину.

– Ну вот, – пробурчала она, – а говоришь – не нужен…

Глава 25

Занимаясь своими парижскими делами, другой нужной суетой, в частности, организовав переезд названного отца с супругами на родину Хусейна Лалие, Марис Стронберг находил в себе выдержку не думать об Элизабетте, не заходить к ней и вообще не строить особых планов. От болтушки Ренаты, крутящейся постоянно возле неё, он волей-неволей узнавал о настроениях Лиз. По реакции на простодушные провокации сестры было понятно, ночное приключение она Марису и Хусейну так и не простила. Ясности в её состояние время тоже пока не внесло. Лиз сидела в своих апартаментах одна, не выходя даже в сад, не разговаривая и с прислугой, и зверела.