Дом темных загадок

Все мои поиски не привели ни к чему. Ничего о маме, ничего о ее прошлом, и ничего о моем отце. И как ни утешала я себя поначалу, повторяя, что медальон остался при маме, я все же мучилась, что не сохранилось ни одной фотографии отца.

Задолго до маминой смерти я ввела в интернет-поисковик имя «Шарль-Филипп Шевалье» и ничегошеньки не нашла, кроме информации о двадцатилетнем темнокожем игроке в регби, который никак не мог быть моим отцом. Теперь же я стала надоедать сотрудникам из организации «Врачи без границ». Мне хотелось заполучить списки докторов, я даже стала ее членом, потому что думала: это поможет продвинуться, но никакой информации об отце так и не получила.

В конце концов ничего не осталось.

Все было испробовано, каждая нить распутана.

Кроме одной.

Она вела в отборочный лагерь.

Глава 21

Наверное, я неосторожно пошевелилась, потому что меня внезапно будит пронизывающая боль в лодыжке. И когда я хочу включить фонарик, чтобы проверить повязку, замечаю, что в комнате не одна. Где-то недалеко слышу взволнованное дыхание, потом семенящие шаркающие шажки, приближающиеся к моей кровати. Меня распирает от любопытства: стоит ли мне включить фонарик, чтобы ослепить незваного гостя, или лучше подождать. Инстинктивно я бы выбрала первый вариант. Если я выберу ожидание, придется подавить страх, лежать тихо и притворяться, что сплю. И, возможно, как раз это приоткроет мне завесу тайны. Пробую…

Теперь этот человек включает крошечный карманный фонарик, склоняется над постелью и берет конверт, который Себастиан принес вечером, кладет его в книгу для духовного чтения моей бабушки и крепко зажимает ее под мышкой.

Постанывая, я делаю вид, что просыпаюсь, незваный гость на мгновение замирает. Спустя мгновение луч фонарика выхватывает круглое девичье лицо.

— София, что ты здесь делаешь?

Она даже не вздрагивает, когда я застаю ее врасплох, лишь озабоченно улыбается мне, словно в порядке вещей шататься здесь среди ночи.

— Я просто хотела удостовериться, что у тебя все хорошо.

Вместо ответа я демонстративно свечу фонариком на книгу. После этого она кладет ее на место и садится на край кровати.

— Я наткнулась на нее и хотела убрать с дороги, — уверяет она меня. — Как ты себя чувствуешь?

Невольно я реагирую на ее полный заботы голос и начинаю рассказывать, как чертовски болит лодыжка, но вдруг София делает неосторожное движение — и на шее что-то блеснуло. Это четки, которые все еще на ней.

Я вспоминаю тактику, которую применила на Себастиане: прямой вопрос — прямой ответ.

— Откуда у тебя это ожерелье? — спрашиваю без лишних слов.

София так широко улыбается, что ее довольно мелкие зубки поблескивают в луче фонарика:

— Себастиан подарил.

Я ожидала услышать все, что угодно, только не это. Прямо в первый же день, как только он с ней познакомился. Может, он так соблазняет женщин? Зачем Себастиан подарил ей украшение?

— Я поспорила на это ожерелье, — объясняет София, словно прочитав мои мысли. — Побились об заклад, что я проверну представление в подвале.

— Ты не находишь, что это несколько… странно? — спрашиваю я.

Глаза Софии превращаются в щелочки:

— Ты просто завидуешь.

Если бы все было так просто. Себастиан. Снова этот Себастиан. Он запер меня в камере, он врет, он преступник, сидел в тюрьме, и именно у него оказались молельные четки, которые изображены на фотографии. Потом еще непонятное поведение в часовне. И еще эти таинственные намеки!

— Хочешь пить? — Голос Софии звучит примирительно, словно ей жаль, что я позавидовала ее ожерелью. Теперь она ведет себя, как медсестра. — Тебе не нужна обезболивающая таблетка?

Я киваю, она исчезает и возвращается с пакетом льда, сладкой газировкой и таблетками.

— Это все лежало на кухне, подготовлено специально для тебя. — Она стоит возле кровати и протягивает мне ледяной компресс и таблетки. — С ибупрофеном тебе будет наверняка лучше спаться. — Она подает газировку. — Одной таблетки достаточно.

Она права, нужно поспать, чтобы завтра наконец чего-то добиться. Я выдавливаю одну таблетку из пластинки и глотаю.

— Как сложилось, что ты пошла на курсы медицинской помощи? — интересуюсь я. — Ты хочешь стать медсестрой?

София вздыхает и садится рядом на кровать.

— Нет. — Она на миг умолкает. — Моя мать… да, ты, наверное, знаешь, у нее был рассеянный склероз.

Я сглатываю. От мамы я знаю, что значит РС, — это все еще неизлечимая болезнь, и заканчивается она часто ужасной, жестокой смертью.

— Она еще не прикована к креслу-коляске, — продолжает София. — Но как-то после особо сильного приступа я решила пойти на эти курсы. Мне казалось… возможно, я смогу лучше за ней ухаживать.

— Тебе разве никто не помогает? — посочувствовала я. — Отец? Или сестры?