Дом темных загадок

На лестничных площадках — громадные картины. Вверху в стенах я замечаю полукруглые ниши. Они выглядят заброшенными, там когда-то находились статуи, которых сейчас не хватает.

Присматриваюсь и замечаю, что первое впечатление обманчиво. Из перил вывалилось несколько кирпичей, на ковровых дорожках — лысые белые пятна. То, что казалось мне блеском драгоценного мрамора, оказалось влажной плесенью, которая покрыла колонны.

Беккер и остальные ожидают позади, пока я все осмотрю. Они все еще молчат, и мне становится не по себе, будто за моей спиной происходит нечто, о чем я не имею ни малейшего понятия. Как только я оборачиваюсь, взгляды бьют, словно кинжалы. Вдруг я отчетливо вспоминаю слова из фотоальбома — «убийцы твоей матери».

Что, черт возьми, я надумала? Очевидно, я вела себя слишком самонадеянно, в животе возникает неприятное чувство, в глазах темнеет. Я могу жестоко поплатиться за неосторожность. Еще раз внимательно осматриваю присутствующих. С виду мы все примерно одного возраста. Мальчик (тот, что повыше) худощав, его голова кажется мне слишком массивной для длинной тоненькой шеи. Тот, что поменьше, — моего роста, выглядит натренированным и так напряжен, словно каждую секунду ожидает сигнала к бою без правил.

Светленькая девочка хрупкая и миниатюрная, лишь полные круглые щеки нарушают общий образ. Почему-то ее лицо кажется мне знакомым.

Я вздыхаю и раздумываю, что бы сказать, чтоб прервать эту странную тишину. Но Беккер меня опережает. Он проходит мимо меня и распахивает дверь под большой наружной лестницей. За ней открывается огромный зал, и у меня захватывает дух.

— Еще раз добро пожаловать, — говорит Беккер. — Это касается всех вас.

Повсюду в большом помещении большие белые свечи и свечки поменьше: на подоконниках, на длинном старинном столе из блестящего черного дерева, уставленного посудой и серебряными приборами, на мраморном полу, в нишах в противоположном конце зала. От мерцающего света по стенам пляшут волшебные тени. Только присмотревшись, я замечаю — несмотря на помпезность, зал в таком же изрядно потрепанном состоянии, что и лестницы. От стен местами отвалилась штукатурка, и просвечивают красные кирпичи, в других местах на штукатурке видна еще влажная роспись.

Что все это означает? А этот замок — просто красивая картинка? Почему важный отборочный лагерь находится в таком месте?

Я оборачиваюсь к остальным. У них тоже, очевидно, пропал дар речи.

— А где здесь туалет? — спрашиваю я и слышу, что мой голос звучит в этом зале совершенно незнакомо. Но я чувствую, как все вздыхают с облегчением, оттого что тягостное молчание прервалось.

Николетта вышла вперед и озарила меня широкой голливудской улыбкой, которая шла к ее правильным чертам лица. Джинсы и топ, в которые женщина была одета сегодня утром, она сменила на летнее платье в цветочек и балетки. И я только сейчас сообразила, что Николетта попала сюда раньше меня. Либо она шла следом за мной по равнине и где-то обогнала, либо существует более короткий путь сюда, наверх. Я как раз хотела спросить ее об этом, но она сделала мне знак следовать за ней. Белокурая девочка тоже присоединилась к нам. Откуда же я ее знаю? Меня не покидает чувство, что мы с ней наверняка где-то встречались. Девочка протягивает мне руку.

— Меня зовут София Рыцарь. Ты прилично опоздала! — Она подмигивает мне. — Но не обращай особого внимания на это, я пришла предпоследней и едва ли быстрее тебя. Кроме того, только в честь тебя устроили фейерверк!

Я все еще не могу понять, когда в замке появились все эти люди. Неужели они все прибыли сюда только сегодня? Так, наверное, можно объяснить мое странное чувство на горе.

Мы идем за Николеттой. Когда я впервые прочла об этом лагере, то невольно представила какой-то палаточный городок или что-то вроде молодежной туристической базы. А вместо этого мы очутились в застенках. Интересно, сколько времени здесь никто не жил?

Пока мы шагаем по коридору, Николетта просит нас не ходить в северное крыло замка, потому что оно в худшем состоянии, чем южное. Якобы существует угроза жизни.

Итак, мы оказываемся на кухне, которая больше, чем вся наша квартира. Чего стоит только одна зеленая изразцовая печь: такого размера, что кажется, будто может обогреть весь замок. Краем глаза замечаю фотографии, которые висят на стене или приколоты на старом кухонном буфете. Николетта прибавляет шагу и открывает деревянную дверь, покрытую грязно-желтым облупившимся лаком. Я вижу каменную лестницу, которая ведет в подвал. На стенах болтаются голые лампочки, очевидно временно прикрученные шурупами, они даже не все светят.

Внизу пахнет сыростью. Кажется, что стены из монолитного камня, словно ход высекли прямо в скале против воли горы. Главный коридор такой широкий, что мы с Софией можем идти рядом; лампочки немного освещают путь, но боковые туннели тонут в кромешной тьме. Одни проходы закрыты решетчатыми дверями, другие забиты досками до половины, словно загончики для скота.