Дом тихой смерти (сборник)

— Арт, это ужасно. Что же такое делается? Я больше не выдержу. Неужели нельзя попросить милицию оказать тебе помощь?

— А что это даст? Впрочем, милиция и так мне помогает.

— Недостаточно помогает.

— По-другому нельзя, я должен сам…

— Посмотри, уже два раза на тебя покушались. Арт, ведь это не шуточки! А Януш, ты не знаешь, что с ним?

— Действуют по разработанному сценарию: сначала сильная доза снотворного, а потом…

— Можешь не продолжать, я догадываюсь.

— Ничего, главное, что я успел.

— Ужасный день!

— Не переживай, скоро все кончится, это я тебе точно говорю.

— Арт, ведь ты же считаешься выдающимся детективом, неужели до сих пор ты в этом деле не разобрался? Неужели не знаешь, кто преступник?

— У меня есть предположения…

— Предположения! Убьют тебя вместе с твоими предположениями! Ну как ты этого не понимаешь? — Девушка почти кричала, позабыв от волнения обо всем на свете. И так она была хороша в своем волнении, что Аристотель невольно улыбнулся. — Нет, вы посмотрите, он еще и улыбается! Тебе покрепче?

Божена занялась кофе. И получился он крепкий, ароматный, горячий. Пить такой — одно наслаждение!

— Божена, ты ведь устала.

— Очень устала, я, пожалуй, пойду посплю. И наверняка просплю завтрак, ты разбуди меня, ладно? Постучи в дверь в семь часов.

После завтрака он взял такси, и они с Боженой поехали в больницу. Старичок портье в видавшем виды мундире ни за что не хотел впустить их, хотя девушка выдавала себя за сестру больного. Пришлось Баксу прибегнуть к старому как мир аргументу, и ворота для них открылись. Но в коридоре больничного здания они встретили другое препятствие — дежурного врача.

— Милевский? Да, он у нас, но к нему нельзя.

— Вот эта пани его жена, и она очень беспокоится о муже.

Окинув студентку восхищенным взглядом, врач смягчился:

— Подождите здесь, я схожу посмотрю, как дела.

— Арт, зачем ты так!

Но тут вернулся врач и решительно заявил, что больного сейчас нельзя посетить.

— Почему же?

— Его состояние это исключает.

— Доктор, вы не могли бы рассказать подробнее о его состоянии?

— Он еще не пришел в сознание.

— Мне надо его обязательно увидеть, — настаивал Бакс. — Я не буду с ним разговаривать, только взгляну.

— Вы что, из милиции?

— Да вроде того. Мои полномочия может подтвердить поручик Вятер из районного отделения милиции. Если хотите, позвоним ему.

— Не надо, я вам верю. А вы, пожалуйста, останьтесь здесь, если мне попадет, так за одного человека.

Детектив надел белый халат и вслед за дежурным врачом поднялся на второй этаж. Журналист лежал в боксе один, его лицо желтым пергаментом выделялось на белой подушке, лоб покрывали капли пота.

— Он что, сам отравился? — полюбопытствовал врач.

— Да.

— Из-за жены, наверное? Какая женщина!

— Хороша, правда? Изменяла бедняге. Со мной.

Врач недоуменно посмотрел на посетителя, но понял, что тот шутит.

— Доктор, вы его осматривали? Расскажите…

— Прошу прощения, но я не вправе разглашать…

— Я из милиции, — повторил Бакс и показал врачу удостоверение, выданное ему Главным управлением МВД. Редко он им пользовался, но теперь оно пригодилось. Врач ознакомился с удостоверением, особое внимание уделив печати.

— Осматривая поступившего к нам больного, я сделал заключение: отравление доларганом. Это сильное снотворное. Я распорядился сделать промывание желудка, уколы…

— А какова, на ваш взгляд, доза принятого снотворного?

— Большая, но не смертельная. У больного сильный организм, и, по моему мнению, все обойдется.

— Когда он придет в сознание?

— Думаю, через час, самое позднее — через два часа.

— Он говорил о чем-нибудь, будучи без сознания?

— Да, о шахматах, о каких-то деньгах, несколько раз выкрикнул «завещание», часто повторял женское имя — Божена. Это жена?

— Нет, так зовут его любовницу.

— Ничего себе! Хорош гусь. И это в его возрасте?

— Доктор, вы не припомните, что он говорил о завещании?

— Что его похитили. И еще: больной много ругался. У него неплохой репертуар, скажу я вам. Даже по-немецки для разнообразия.

— Он у нас полиглот. А не говорил ли он еще чего-нибудь? Пожалуйста, вспомните, доктор, это очень важно.

— Ну, еще выкрикивал что-то о Швеции. И… минутку, что-то такое о шахматах. А, вот, если не ошибаюсь: «Шахматы должны быть моими». И еще я вспомнил: «Бакс опасен». Вот этого я не понимаю, хотя это слово мне приходилось слышать. Что такое «бакс»?

— Это… это взрывчатое вещество, и в самом деле очень опасное. Можно мне подождать в больнице, пока он придет в себя? Мне обязательно надо с ним поговорить.

— Я уже кончаю дежурство, но передам коллеге.

Журналист пришел в себя только к полудню. Открыв глаза и увидев Бакса и Божену, он попытался улыбнуться и даже пошутил:

— Ваши шарфы должны были украсить мою шею.

— Не огорчайтесь, я вам подарю один. Но прежде чем завязать на вашей шее шарф, вас попотчевали снотворным. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Ничего. А вы уверены, что это так?

— Я верю врачам.

— Две таблетки люминала я проглотил, это верно. Никак не мог уснуть.

— Да нет, речь идет о более солидной дозе. Кто-то добавил. Вы не предполагаете, кто бы это мог быть?