Дом толерантности

– Еще я бы предложил создать банк помощи русским людям, – с удовольствием говорил Борис Александрович, физик, представитель точных наук. – Пора перестать смеяться над «местечковым патриотизмом», следует создавать городские, региональные банки. Туда будут приходить русские люди, жаждущие найти справедливость, но не имеющие денег на адвокатов, матери проституток, стоящих в гостиницах, и мечтающих бесплатно дать дочкам высшее образование, фермеры, которые везут на наши рынки дешевые и экологически чистые овощи и фрукты, а кавказцы скупают у них весь товар на корню и затем впаривают нам баснословно дорогие яблоки, картофель, чеснок, огурцы.

Благодушный поначалу Николай Степанович тут же насторожился, но выдержал паузу, пренебрежительно дернул плечом, и заметил:

– Идея-то понятная… Вроде кассы взаимопомощи. Только в нашей стране все, как всегда, извратят, разворуют… Да и никто денег на такой мифический банк помощи не даст. Нашим олигархам лучше лишнюю яхту за рубежом купить или в футбольную иностранную команду денежки вложить, чем о своем народе беспокойство проявить.

– Вы знаете, на чем делает деньги команда Анзора Мамедова? – инженер бросил на хозяина квартиры взгляд, полный такого упрека и такого негодования, что тот был почти сражен. – Говорят, на убийстве одиноких стариков в городе. Магазин – это для отвода глаз. Ловкие люди научились убивать нищих владельцев квартиры за их жилье. Узнают адрес одинокого беспомощного старика, приходят к нему и помогают уйти на тот свет, или увозят насильно в психбольницу, или обменивают его квартиру на заброшенный домик в деревне, или платят копейки и выбрасывают на улицу. Если у бандитов есть свой риэлторский криминальный бизнес, то у нормального горожанина должен быть хотя бы банк помощи…

– Сомневаюсь в действенности такого банка, – равнодушно возразил Николай Степанович.

– Скоро русским людям некогда будет сомневаться. На Дальнем Востоке на смену русским идут китайцы, в центральных регионах России – кавказцы. Они пассионарии… И они не остановятся, не уймутся, будут заселять наши территории… И делается это не обязательно по приказу, а скорее всего по их внутренней потребности, законам жизни, инстинкту самосохранения, замешанному на их вулканическом бурлении крови.

– Тут я с вами, пожалуй, соглашусь. Мы, как нация, утеряли пассионарность. Пишут кругом про отсутствие национальной идеи… Глупость. Она есть. Проста, знакома для каждой страны… Русские должны остаться русскими. Если французы хотят быть французами, остаться ими в глобальном мире, гордятся своей историей, то почему мы, русские, не должны стремиться остаться русскими?! А ведь нация на грани самоуничтожения, саморазрушения… И спасти нас никто не может…. Помочь себе можем только мы сами. Но вот пассионарной поступи вперед, жажды сохранить свою культуру, историю, архитектуру, образ жизни – этого не видно. Мы перестаем ощущать себя нацией, мы не знаем, что такое быть русскими…

В жаркий и непредсказуемый спор двух мужчин никто не вмешивался. Лишь Ольга Владимировна изредка вставляла реплики. Молодежь то внимала заумным речам, то уходила в свои разговоры и раздумья.

Чем ближе беседа подходила к концу, тем спокойнее, сдержаннее была позиция Николая Степановича. Ему, ученому и думающему человеку, были ведомы и глобальные проблемы выживаемости русского народа, и беды тех же стариков, легальный отстрел которых начинался часто с обычного объявления в газете: «Обеспечим благополучную старость пожилому одинокому человеку. Предоставим пожизненную пенсию в размере 50 тысяч рублей за право наследования квартиры». Провокационный дух подобного предложения не всякий старик распознает… Убитый сосед Иван Никодимыч мог учуять подвох потенциальных убийц, но погиб от рук хитрых и изворотливых кавказцев. При знакомстве с подобными трагедиями одиноких людей он повторял поговорку о том, что можно спастись от чумы, но погибнуть от иной, совсем пустяковой болезни. Намеки Ивана Никодимыча он надолго отложил в своей памяти.

Ушел инженер Борис Александрович за полночь. Ушел, оставив на столе пять тысяч долларов. По нынешнему курсу – он дал в долг новым друзьям ровно сто пятьдесят тысяч рублей.

После такого щедрого взноса Ольга Владимировна расцеловала его в дверях. А когда шаги гостя стихли на лестничной площадке, она аж радостно взвизгнула и затанцевала на месте.

– Теперь мы точно объегорим Анзора и сами купим квартиру, – заявила она, притопнув ногой.

Пролетели еще два беспокойных дня.

Ольга Владимировна обошла почти двадцать квартир. Оптимизмом она уже похвастать не могла. В семейной копилке лежало порядка четырехсот тысяч рублей с небольшим… Не хватало еще полмиллиона.

Пересчитав вечером деньги, она поняла, что зря недавно хорохорилась, зря танцевала на виду онемевших от удивления детей.