Дом толкователя

Отрицательное отношение Пушкина к «кочующему деспоту» в 1820-е годы хорошо известно. На возвращение государя из Ахена поэт откликнулся знаменитым сатирическим «Ноэлем», в котором Матерь Божия стращает маленького Спасителя «букой» — самодовольным и лживым русским царем. Известна и страсть Пушкина к политическим предсказаниям: в более позднем «Андрее Шенье» он, по собственному признанию, предсказал смерть императору. Заметим, что последний сам несколько раз обращался к прорицателям, и Пушкину могли быть известны какие-то пророчества о его судьбе. Напомним также, что боевой конь играл особую роль в александровской легенде и иконографии (торжественный въезд императора в покоренный Париж). Пушкин мог знать и о том, что отслужившие верой и правдой императору лошади отправлялись последним доживать свой век в Петербургскую конюшню Его Величества. Интересно, что одного из любимцев государя, бывшего с ним в парижском походе, звали Л’Ами (ср. в балладе обращения князя к своему коню: «Прощай, мой товарищ…Спи, другодинокой»).

Иначе говоря, резонно предположить существование тайного политического (и полемического по отношению к Жуковскому) смысла в «Песне» о князе Олеге — этом мстительном древнерусском кочевнике, покорившем всех и вся (заметим, что Александра в то время склоняли воевать Константинополь [ Фомичев: 11]) и погибшем от своего верного оставленноготоварища [140]. Жуковский Александра пел, а Пушкин царю, по собственному признанию, «подсвистывал».

Пушкин датировал балладу 1 марта 1822 года (не намек ли на 11 марта 1801?), впервые опубликовал еще при жизни Александра в «Северных Цветах на 1825 год» и вторично — в «Стихотворениях» 1826 года, уже при Николае (книга поступила в продажу 30 декабря 1825 года). Заключительные строфы пушкинской баллады о тризне Олега неожиданно приобрели особый смысл в историко-идеологическом контексте начала царствования Николая: торжественные похороны императора, рыцарский культ последнего, насаждаемый новым монархом [141]. Знаменательно, что одним из первых актов Николая (январь 1826 года) было повеление перевести восемь верховых лошадей «собственного седла» государя императора Александра Павловича из Петербурга в Царское Село, где для них построили особое здание — Пенсионерские конюшни ( Вильчковский:192–193). Здесь же впоследствии было устроено кладбище императорских лошадей, на котором захоронили одного из первых царскосельских «пенсионеров» Л’Ами.

Очевидно, что ассоциация вещего Олега с благословенным Александром вошла в арсенал русской аллюзионной поэзии 1820-х годов. Интереснейший пример представляет собой «русская» баллада Н. М. Языкова «Олег». Это стихотворение, датированное автором 1826 годом, было впервые опубликовано в № 12 «Северной Пчелы» от 12 февраля 1827 года [142]. Его связь с традицией Жуковского — Пушкина не раз отмечалась исследователями ( Смирнов: 111–113; Рассадин: 88–100; Немзер: 223–224; Кошелев:52–55). В балладе справедливо видят реплику Языкова в диалоге старших поэтов на тему поэзии и власти. Только реплика эта нуждается в конкретной историческойрасшифровке.

Языков начинает там, где Пушкин заканчивает: в балладе описываются тризна могучего князя, на которой присутствуют его наследник, молодой князь Игорь, княгиня Ольга, дружина и послы иностранных держав. В сцену тризны вводятся «тема Шиллера/Жуковского» (песнь боговдохновенного барда — только на этот раз не коронационная, а похоронная) и «тема Гете/Катенина» (кубок как награда за песню). Ритмически баллада поддерживает традицию Жуковского — Пушкина (чередование четырехстопного и трехстопного амфибрахия). Во всех трех текстах сюжет как бы вращается вокруг коня (властитель у Жуковского коня дарит, у Пушкина — оставляет, у Языкова, замыкающего сюжет, коня кладут в могилу вместе с владыкой). Приведем зачин баллады:

Не лес завывает, не волны кипят
           Под сильным крылом непогоды

—То люди выходят из киевских врат:
           Князь Игорь, его воеводы,
Дружина, свои и чужие народы
           На берег днепровский, в долину спешат,
Могильным общественным пиром
           Отправить Олегу почетный обряд,
Великому бранью и миром.

(Языков: 198)