Дом Цепей (ЛП)

Уже давно Ша'ик Возрожденная заявила, что знает его, проникла во все секреты, различила цвета его души. И правда, она выказала тревожащую способность говорить в разуме — как будто она постоянно там присутствует, иногда подавая голос, напоминая ужасную истину. Но такие мгновения становились всё более редкими — возможно, в результате его новых усилий по защите — и теперь, наконец, он уверен: она уже не способна пробить оборону.

А возможно, истина гораздо менее приятна для самолюбия. Возможно, влияние богини сделало Ша'ик Возрожденную… равнодушной. «Да, может быть, я уже мертвец, да сам не знаю. Все мои планы уже ведомы этой женщине и ее богине. Лишь у меня есть шпионы? Нет, Корболо намекал на собственных агентов. Собственно, мои желания не осуществятся без отряда тайных убийц напана».

Похоже, как продолжал он размышлять с горькой усмешкой, в природе всех игроков скрывать себя истинных как от врагов, так и от союзников — ведь эти роли могут поменяться без предупреждения.

И все же Фебрил верил Камисту Рело. Верховный маг имеет все основания сохранять верность общей схеме — схеме предательства потрясающего размаха — ибо только этот путь сулит Рело выживание в грядущих событиях. Что касаемо нюансов судьбы самого Фебрила, что ж, Камисту Рело не должно быть никакого дела… Верно?

«Даже если замыслы окажутся гибельными… я один уцелею.

Они все считают себя особо умными, и этот порок так и хочется использовать.

А как я сам? Эй, дорогой Фебрил? Мнишь себя умным?» Он улыбнулся далекой стене песка. Мудрость не обязательна, если ты сохраняешь простоту вещей. Сложность влечет ошибку, как шлюха — солдата в увольнительной. «Соблазн нутряных наград, которые никогда не оказываются столь сладостными, как казалось вначале. Но я избегаю ловушки. Я не пострадаю от гибельных излишеств, как Бидитал, ибо они ведут к осложнениям… хотя слабостями своими он отдается мне в руки, так что нечего жаловаться».

— Свет солнца обволок тьму.

Он вздрогнул, обернулся. — Избранная!

— Дыши глубже, старик, это успокоит биение сердца. Я могу подождать, ибо я терпелива.

Она стояла почти рядом — разумеется, он не увидел тени, потому что солнце было спереди. Но как она подошла в полной тишине? И долго ли здесь стоит? — Избранная, вы хотите присоединиться ко мне в приветствии заре?

— Этим ты и занят, приходя сюда каждое утро? Я как раз гадала.

— Я человек скромных привычек, госпожа.

— Воистину. Прямота речей выказывает простоту нрава. Как будто, если плоть и кости привыкли к простоте, разум так же устремится к подобному совершенству.

Он промолчал, хотя сердце вовсе не желало замедлять бешеный стук.

Ша'ик вздохнула. — Я сказала «совершенство»? Возможно, следует рассказать тебе кое-что, помогая поиску.

— С радостью выслушаю, — тихо вздохнул он.

— Стена Вихря почти непрозрачна, сочится лишь рассеянный свет. Так что боюсь, Фебрил, придется тебя огорчить. Ты стоишь лицом к северо-востоку. — Она указала рукой: — Солнце сейчас вон там, Верховный Маг. Но не теряйся: ты, по крайней мере, был настойчив. О, думаю, нужно прояснить еще одно. Мало кто станет оспаривать, что моя богиня пожираема яростью и сама пожирает других. Если ты видишь в этом гибель многих ради утоления одного голода, то возможна совсем иная аналогия.

— О?

— Да. Она не просто питается энергиями подданных, но дает им некую точку сосредоточения. Так и стена Вихря, кажется, рассеивает свет — но на деле улавливает его. Не пытался ли ты пройти стену, Фебрил? Особенно на закате, когда дневная жара полностью поглощена? Тебя сожжет до костей, маг, в одно мгновение. Видишь, как истина иногда отличается от видимости? Сгореть дотла — ужасный образ, верно? Нужно родиться в пустыне или владеть могучим колдовством, чтобы не поддаться. Или особенно глубокие тени…

«Простоту жизни», невпопад подумал Фебрил, «не нужно считать синонимом простого взгляда на жизнь, ибо если первое благородно и достойно похвал, последнее — худший из пороков». Неосторожность, ошибка и увы, он ее совершил.

А теперь, понимал он, слишком поздно.

И ох, менять планы тоже слишком поздно. Для всех.

Наступивший день почему-то потерял всякое величие.

Глава 19