Дом у Чертова озера

– То есть ты знал об условиях завещания? – Вот теперь разговор и в самом деле стал интересным.

– …Я что-то пропустил? – Варя не заметила, как в большой зал вернулся Ворон. – Что там еще про завещание?

– А ты послушай, узнаешь много интересного. – Жуан достал из кармана пиджака сигару, серебряной гильотинкой срезал кончик, закурил. Над столом заклубилось сизое облачко. – Ну, Эйнштейн, расскажи им, отчего ты над этим домом коршуном кружишь, все вынюхиваешь да выспрашиваешь. Жаба душит, что наследство не тебе досталось? Старик-то оказался не дурак, сразу раскусил, что ты за типчик.

– Да плевал я на твое наследство! – отмахнулся Эйнштейн. – Меня интересуют только высшие ценности.

– Нашему доморощенному физику не дает покоя слава мадам Блаватской, – усмехнулась Сивцова, – вот он и ищет приключения на свою тощую задницу, людям покоя не дает.

– Помолчи, женщина. – Эйнштейн поправил сползшие на кончик носа очки. – Этот дом аномальный, – теперь он обращался только к Варе и Ворону, – и вы двое знаете это гораздо лучше остальных.

– Бред, – Ворон нахмурился.

– Полный бред, – впервые за этот день Варя с ним согласилась.

– Вы просто не хотите вспоминать. – Эйнштейн буравил их недобрым взглядом. – Вы все забыли, или вас заставили забыть.

– Что мы забыли? – Варя зябко поежилась.

– Вы же были в подвале этого дома – оба! Ворон нашел тебя там, вытащил на поверхность. Ты два дня провела в коме. С чего бы это?

– У Савельевой был очень тяжелый приступ астмы, – ответил за нее Ворон.

– Да? – Эйнштейн хитро сощурился. – Что-то я не припоминаю, чтобы астматический приступ заканчивался комой. – Он в упор уставился на Варю: – Что ты там видела?

– Ничего! – Она упрямо тряхнула головой.

– Хорошо, пойдем другим путем. Что ты там делала?

Варя сжала столешницу с такой силой, что стало больно пальцам.

– Вас это не касается.

– Ну почему же? – Ворон криво усмехнулся, посмотрел сначала на нее, потом почему-то на Жуана. – Мне вот, к примеру, очень интересно, с кем ты там встречалась.

– Встречалась?! – переспросила она с недоумением. – Я ни с кем не встречалась. Я искала в старом доме своего отца. – При этих словах Сивцова вдруг побледнела, вцепилась в руку Жуана.

– А с чего ты вообще решила, что твой отец именно там? – спросил Эйнштейн.

Варе не хотелось развивать эту тему, воспоминания до сих пор причиняли боль, но, может быть, надо и в самом деле расставить все точки над «i», и тогда прошлое отпустит окончательно.

– Она, – Варя посмотрела на Сивцову, – сказала, что знает, где прячется мой отец.

– Это неправда! – взвизгнула Юлька. – Ты все врешь!

– Зачем ей врать? – удивился Эйнштейн. – Дело-то давнее, представляющее разве что исторический интерес. Варя, продолжай.

– Она сказала, что видела его у старого дома.

– И ты ей поверила? – Ворон нахмурился.

– Да, я ей поверила, потому что дело касалось моего отца! – Вспоминать было тяжело, рассказывать еще тяжелее, и воздуха снова не хватало.

– Что было дальше? – Эйнштейн нетерпеливо постучал вилкой по столу.

– Я пришла к дому, осмотрела его изнутри, обошла снаружи и обнаружила открытую дверь…

– И ты вошла внутрь, – опередил ее Эйнштейн.

– Да.

– Что было дальше?

Варя растерянно моргнула – она и в самом деле не знала, что было дальше. Помнила старый замок на ржавой решетке, помнила пронзительный скрип петель и крутые ступени, а дальше все – провал. Она пришла в себя уже в больнице, в реанимационной палате. Ей сказали, что у нее случился астматический статус, скорее всего, из-за того, что она не взяла с собой ингалятор и не смогла вовремя остановить приступ. Сказали, что она провела в коме два дня, и никто уж особо не надеялся на ее возвращение. Плачущая тетя Тоня рассказала, что в тот же день, когда с Варей случилось несчастье, нашли тело отца, он повесился в лесу, недалеко от старого дома. Но никто так и не смог объяснить ей, откуда взялся похожий на ожог след на ее левом запястье, почему в ее волосах появилась седая прядь и почему она сама начала изменяться…

Воздух в легких внезапно закончился, окружающие предметы утратили четкость. Варя сделала судорожный вдох, нашарила в кармане баллончик с лекарством. Запас беды не чинит…

– Эй, ты в порядке? – послышался совсем близко встревоженный голос Ворона.

Да, она в порядке… скоро будет… вот только вдохнет лекарство…

Ее отпустило не сразу, но все-таки отпустило. Предметы и люди больше не двоились, и дышать стало легче.

– На. – Ворон протянул ей стакан минералки и салфетку.

Варя выпила воду, салфеткой вытерла пот со лба, сказала почти нормальным голосом:

– Со мной все хорошо.

– Не можешь вспомнить? – не унимался Эйнштейн.

Она кивнула, откинулась на спинку стула.

– А ты? – Эйнштейн посмотрел на Ворона.

– Что – я? – огрызнулся тот.

– Что ты помнишь?

– Все.

– Ну, так расскажи нам!

– Я проходил мимо старого дома, – заговорил Ворон, бросив недобрый взгляд на Сивцову, – и услышал крик. Кричали в подвале. Я подошел к двери, она была закрыта.

– Закрыта? – переспросил Эйнштейн.

– Да, на решетке висел замок. Я сбил его камнем и спустился в подвал.

– А дальше что?