Дом у озера

Он решил, что, похоже, теряет рассудок. Так вот что происходит, когда встречаешься со смертью лицом к лицу. Конечно, они все погибнут. Помогать дезертиру – все равно что дезертировать самому. Как ни странно, Энтони почти не испытывал страха. Наконец-то все закончится.

Он так устал… теперь можно не стараться выжить и вернуться домой. Элеонор будет горевать, но потом привыкнет, и ей будет приятно знать, что он умер, пытаясь помочь Говарду начать новую жизнь… Энтони чуть не рассмеялся. Начать новую жизнь! Сейчас, во время войны, когда все вокруг рушится на глазах!

Раздался грохот, Энтони моргнул и с удивлением обнаружил, что по-прежнему стоит в амбаре на французской земле. Офицер открыл рюкзак и вытряхивал украденный армейский провиант. Банки говяжьей тушенки, тушеного мяса с овощами и сгущенного молока горкой высились на полу амбара – Энтони взял достаточно еды, чтобы Говарду и Софи хватило на несколько недель.

Офицер присвистнул.

– Ого, похоже, кто-то собирался устроить себе отпуск!

– Вы бы меня не поймали, если бы не Эдевейн, – неожиданно произнес Говард.

Энтони ошарашенно уставился на друга. Говард отвел взгляд.

– Этот ублюдок меня выследил, хотел помешать.

«Перестань, – подумал Энтони, – ничего не говори. Уже поздно».

Офицер взглянул на пистолет в руке Энтони.

– Это правда? – Он посмотрел на Говарда, потом снова на Энтони. – Вы пытались его задержать?

Предложения не складывались, слова походили на кружочки конфетти в ветреный день, и Энтони никак не мог собрать их в одно целое.

– Я ему сказал, пусть лучше меня пристрелит, – торопливо добавил Говард.

– Эдевейн?

Голос офицера доносился словно издалека. Энтони больше не стоял в заброшенном амбаре во Франции, он снова оказался в Лоэннете и смотрел, как играют его дети. Ухаживал за садом, который посадил вместе с Элеонор, чувствовал запах согретой солнцем клубники, ощущал тепло солнца на коже, слышал пение дочерей. «Ты только вернись домой», – сказала Элеонор в тот день у ручья, и Энтони ей обещал. Значит, он вернется домой, во что бы то ни стало. Он дал слово, но дело было не только в этом. Энтони Эдевейн собирался вернуться домой, потому что очень хотел.

– Я пытался его остановить, – услышал он свой голос. – Уговаривал не сбегать.

Говарда повели в лагерь, и, пока Софи сбивчиво причитала по-французски, Энтони твердил себе, что выиграл для друга время. Ничего не закончилось; пока есть жизнь, есть и надежда. Он придумает объяснение и спасет Говарда, и все будет как прежде. Фронт в нескольких милях отсюда, хватит времени, чтобы выпутаться из этой передряги.

До лагеря оставалось не более полумили, а он так ничего и не придумал. Энтони вдруг понял, что больше не чувствует запаха клубники; на его губах только вонь гнили, грязи, испражнений и едкий вкус пороха. Где-то залаяла собака, в ночи плакал ребенок. Холодная, отстраненная мысль пришла ему в голову, и он уже не мог ее отогнать: если бы он закончил начатое, заставил бы ребенка, этого милого кроху, замолчать, Говард спасся бы. Малыш только начал жить, он бы ничего не понял, а Энтони сделал бы все милосердно быстро. У него был один-единственный шанс спасти своего брата, и он его упустил.

Глава 28

Корнуолл, 2003 г.

Поговорив с Элис Эдевейн, Сэди решила, что в Лондоне ей больше делать нечего. Ключи от Лоэннета прожигали дыру в кармане, и к тому времени, как Сэди зашла домой, она уже тверда знала, что выедет прямо сейчас. Вылив стакан воды на высохшее растение, она собрала бумаги и перекинула через плечо сумку, которую так толком и не разобрала после приезда из Корнуолла. Потом заперла дверь и не оглядываясь побежала вниз, прыгая через две ступеньки.

Пятичасовая поездка прошла на удивление легко. Графства проносились одно за другим в зеленоватой дымке, а Сэди думала об уликах, которые, как пообещала Элис, обязательно найдутся в архивах Лоэннета. Было почти половина десятого, и уже темнело, когда она свернула с трассы А38 и направилась к побережью. Притормозила машину у покосившегося дорожного указателя, показывавшего в сторону леса и хорошо скрытого входа в Лоэннет. Сэди вдруг очень захотела свернуть с дороги. Ее раздирали противоречивые чувства: болезненный зуд поскорее начать работу – и желание избежать щекотливого разговора с Берти на тему, почему она так быстро вернулась. Сэди живо представила, как дед подозрительно на нее смотрит и спрашивает: «Еще один отпуск?» К сожалению, в Доме на озере не было электричества, а Сэди не взяла с собой фонарь. Да и вообще, если она не хочет всю жизнь избегать жителей деревни и собственного деда, придется рассказать ему правду. Впрочем, сперва лучше покончить с допросом.