Дом у озера

Дни тянулись, Элис одним глазом наблюдала за расследованием, а другим следила за почтой. Услышав, как одна из горничных сказала полицейским о пропавшем пузырьке со снотворным, Элис не придала этому значения; полицейские, впрочем, тоже. Только на третий день, когда сообщили о самоубийстве мистера Ллевелина и мать была вне себя от горя, до Элис дошло, что дела обстоят гораздо хуже, чем она думала. Она подслушала доктора Гиббонса, который говорил матери, что снотворное, которое он ей прописал, очень сильное – «Чуть превысите дозу и не проснетесь» – и вспомнила тот день с Беном, как она додумалась до сообщника, объяснила, зачем нужно усыплять ребенка и что произойдет, если превысить дозу.

Внезапно Элис поняла, почему не потребовали выкуп, но было поздно поднимать тревогу. Если раньше ее признание помогло бы полиции найти Тео, то теперь оно потеряло всякий смысл. А еще пришлось бы объяснять, почему она три дня молчала. Все узнают, что виновата Элис, и не только в похищении, но и в смерти Тео. Ее никогда не простят. Как такое можно простить?.. И потому Элис молчала. Семьдесят лет она хранила секрет. До сегодняшнего дня.

Ладно, если уж и рассказывать кому-то, то Деборе. Они были очень близки, и близость выражалась не в потребности проводить бесчисленные часы в компании друг дружки, а шла откуда-то изнутри. Они с Деборой были из одного теста. И, как Дебора не уставала напоминать, она присутствовала, когда Элис появилась на свет. «Совсем не такая, как я ждала. Вся красная, сердитая и голая! Вот это был сюрприз! Я смотрела, как ты крутишь красной шейкой и морщишь личико. Мама не знала, что я тайком зашла в комнату, и очень удивилась, когда я подошла к кровати и потребовала своего малыша. Потребовалась пара минут, чтобы прояснить недоразумение. Во время беременности она столько раз говорила, что скоро у нас появится малыш, я стану старшей сестрой и должна буду всю жизнь заботиться о братике или сестренке! Боюсь, я приняла ее слова слишком буквально. Представляешь мое разочарование, когда она рассмеялась и сказала, что ты не только моя и я не могу забрать тебя себе!»

Добрая, милая, ответственная Дебора! Что она скажет, когда все узнает? Сама Элис уже давно смирилась со своей виной. В ее поступке не было злого умысла, она и не представляла, что так сложится. Конечно, она виновата, ведь это была ее задумка, однако теперь нет смысла признаваться полиции: слишком поздно. Да и за что ее могут привлечь к ответственности? За придуманный сюжет? Кроме того, она уже наказана. И до сих пор расплачивается. Элеонор была права, вселенная способна сохранять равновесие. Может, виновным и удается избежать ответственности по закону, но справедливость восторжествует и они понесут наказание.

Элис пыталась отмежеваться от Элеонор, но только когда она поняла, что мать была права насчет вселенской справедливости, ее литературный талант проявился во всей красе. Элис отказалась от слепого подражания рационализму золотого века детективного жанра, и в ее жизнь шагнул Диггори Брент, заняв место самодовольных педантичных сыщиков, о которых она писала раньше. Элис рассказывала журналистам и читателям, что увидела его во сне, и отчасти не лукавила. Она нашла его на донышке бутылки виски в последние месяцы войны. Элис думала о Клемми, об их несостоявшемся разговоре о том, что Клемми видела через окно лодочного сарая. Элис до сих пор передергивало при мысли о том, что ее младшая сестра была там в тот день, когда она, Элис, предложила себя Бену. Чрезвычайно довольная собой, она постучала в дверь, держа машинописный экземпляр своего романа. Из всех известных ей детективных авторов кроме нее только Агата Кристи решилась на убийство ребенка, и теперь Элис хотела, чтобы Бен прочитал ее книгу и понял, какая она умная и как ловко развила их совместный сюжет.

До сих пор, спустя несколько десятков лет, Элис слышала голос себя шестнадцатилетней в тот день, когда ее осенило:

– Туннель, Бен, секретный туннель!

– Ты имеешь в виду подземный ход?

– Знаю, ты сейчас скажешь – нереально, неправдоподобно, примитивно, но можешь не утруждаться. Это вполне реально.

Она улыбнулась, как кошка, которая добралась до сливок, и рассказала об их собственном подземном ходе. О потайной дверце рядом с детской на третьем этаже дома, о защелке со старинным механизмом, который срабатывает, только если нажать особым способом, о последних ступеньках, вырубленных в каменной стене, что вели в лес и на свободу. В общем, она практически объяснила, как тайком вынести из Лоэннета ребенка.

* * *

Элис дошла до Челси. Люди с пакетами из бутиков, теснящихся вдоль Кингс-роуд, спешили мимо в обоих направлениях, и впереди уже виднелась лестница, что вела к дому Деборы. На белой колонне у входа виднелся нарисованный черной блестящей краской номер пятьдесят шесть, по бокам нижней ступеньки стояли два горшка с красной геранью.