Дом у озера

– О господи, Элеонор! – взволнованно выдохнула она. – Твоя мама вне себя от ярости!

Заметив Энтони и Говарда, Беатрис тут же взяла себя в руки и кокетливо взмахнула ресницами.

– Здравствуйте.

– Беатрис, позволь мне представить Говарда Манна и Энтони Эдевейна, – с улыбкой произнесла Элеонор. – Мистер Эдевейн спас мне жизнь.

– Ну, тогда вы должны остаться на чай, – не моргнув глазом сказала Беатрис.

Историю спасения рассказали за чаем и лимонным кексом. Констанс сидела, подняв брови и поджав губы. Ее переполняли незаданные вопросы, вроде того, как Элеонор вообще оказалась на Мэрилебон, но Констанс сохранила самообладание и лишь сдержанно поблагодарила Энтони.

– Эдевейн? – спросила она с надеждой. – Вы, случайно, не сын лорда Эдевейна?

– Он самый, – весело ответил Энтони, взяв второй кусок кекса. – Младший из трех.

Улыбка Констанс исчезла. (Позже слышали, как она высказывает Вере: «Третий сын?! Третий сын не должен болтаться по улицам, спасая впечатлительных девиц! Ради всего святого, ему полагается работать в министерстве!»)

Зато для Элеонор сразу все прояснилось. Его легкий, добродушный характер, непостижимое, почти королевское достоинство, с которым он держался, то, как они встретились. Оказывается, он третий сын!

– Вам предназначено стать героем волшебной истории, – сказала она.

Энтони рассмеялся.

– Ну, не знаю, хотя считаю, что мне повезло родиться третьим.

– Неужели? – Голос Констанс на несколько градусов понизил температуру в комнате. – Умоляю, скажите, почему?

– У отца уже есть основной и запасной наследники, и я могу делать то, что мне хочется.

– Чего же вам хочется, мистер Эдевейн?

– Я собираюсь стать врачом.

Элеонор принялась было объяснять, что Энтони учится на хирурга и намерен провести жизнь, помогая бедным, что его много раз награждали за успехи в учебе, однако Констанс, которую не интересовали подобные мелочи, оборвала дочь на полуслове.

– Человеку вашего круга не нужно зарабатывать себе на жизнь. Вряд ли ваш отец одобряет эти порывы.

Энтони пристально посмотрел на нее, и Элеонор показалось, что из комнаты исчезло оставшееся тепло. Воздух словно дрожал от напряжения. Раньше никто не перечил матери, и Элеонор затаила дыхание, ожидая, что скажет Энтони.

– Мой отец, миссис Дешиль, видел, подобно мне, что случается со скучающими богачами, которые никогда в жизни не работали. Я не собираюсь сидеть сложа руки и думать, как убить время. Я хочу помогать людям и приносить пользу. – Он повернулся к Элеонор, как будто, кроме них, в комнате никого не было. – А вы, мисс Дешиль? Чего вы хотите от жизни?

В тот миг что-то изменилось, и это крохотное смещение стало решающим. Энтони поражал незаурядностью своей натуры, и Элеонор поняла, что их утренняя встреча была предопределена судьбой. Связь между ними казалась такой прочной, почти зримой. Элеонор хотелось так много рассказать Энтони, но вместе с тем она странным образом чувствовала, что не нужно ничего рассказывать. Она видела это в его глазах, читала в его взгляде. Энтони уже знал, чего она хочет от жизни. Что она не намерена становиться одной из тех, кто играет в бридж, сплетничает и ждет, когда кучер поможет выйти из кареты; ей нужно гораздо больше, столько всего, что не хватает слов, чтобы это высказать. И потому Элеонор просто сказала:

– Я хочу посмотреть на тигров.

Энтони рассмеялся, по его лицу разлилась блаженная улыбка. Он протянул Элеонор открытые ладони.

– Ну, это легко устроить. Сегодня отдыхайте, а завтра я отведу вас в зоопарк. – Он повернулся к матери Элеонор и добавил: – Если вы не возражаете, миссис Дешиль.

Те, кто знал Констанс, поняли, что у нее масса возражений, и ей очень хочется запретить этому самоуверенному юнцу – третьему сыну! – сопровождать ее дочь куда бы то ни было. Элеонор никогда не видела, чтобы мать испытывала к кому-либо столь сильную неприязнь. Впрочем, Констанс ничего не могла сделать. Энтони был из хорошей семьи, он спас жизнь ее дочери и предложил отвести Элеонор туда, куда она очень хотела попасть. Не желая показаться невежливой, Констанс с кислой улыбкой выдавила из себя невнятное разрешение. Чистой воды формальность. Все в комнате почувствовали, что расклад сил изменился: с той самой минуты матримониальные планы Констанс относительно Элеонор больше ничего не значили.

После чая Элеонор проводила обоих юношей до двери.

– Надеюсь, мы еще увидимся, мисс Дешиль, – тепло произнес Говард и посмотрел на Энтони с понимающей улыбкой. – Пойду прогрею машину.

Оставшись одни, Элеонор и Энтони сразу же замолчали.

– Вот так, – сказал он.

– Вот так.

– Значит, завтра зоопарк?

– Да.

– Пообещайте, что до того времени не броситесь под автобус.

Она рассмеялась:

– Обещаю!

Он слегка нахмурился.

– Что случилось? – спросила Элеонор, внезапно смутившись.

– Ничего. Мне просто нравятся ваши волосы.

– Вот это?

Она потрогала растрепанную после всех сегодняшних волнений гриву. Энтони улыбнулся, и в душе Элеонор что-то дрогнуло.

– Да. Очень нравятся.