Дом убийств

— Такой ответ неудовлетворителен, — проворчал судья. — Я буду вынужден вас задержать. Послушайте, постараемся понять друг друга. Я вовсе не обвиняю вас в убийстве отца. Дело в незаконном ношении оружия. Понимаю, военные сувениры и все такое, однако вы не имеете права выносить их из дома. Уже одного подобного нарушения достаточно, чтобы вы предстали перед судом присяжных…

— Это — не военный сувенир, — тихим, напряженным голосом произнес Патрис. — На память о войне я имею другие сувениры, и они всегда при мне. А что касается оружия, у меня был товарищ, изуродованный еще больше, чем я. Так вот, однажды он не выдержал и разнес себе голову… из этого самого револьвера. А мне оставил его в наследство — так, шутки ради.

— Я разрешаю вам, — пробормотал смутившийся судья, — нанять себе адвоката. Через сорок восемь часов мы рассмотрим возможность вашего временного освобождения. Но до тех пор — увы!

Когда Патриса вывели из кабинета судьи — без наручников, потому что даже жандармы испытывали смешанное с ужасом почтение к его изуродованному лицу, — в вестибюле Дворца Правосудия его ожидало самое большое счастье, какое он только мог вообразить. У высокого французского окна, забившись в уголок, сидела Роз Сепюлькр, которая, при появлении Патриса, вскинула на него покрасневшие, заплаканные глаза.

Она примчалась на велосипеде из самого Люра — платье в пыли, шляпка съехала набок, а ее миндалевидные глаза были полны слез, скатывавшихся с кончиков ресниц.

Поравнявшись с Роз, Патрис послал ей воздушный поцелуй и отправился в тюрьму, хмельной от счастья.

Мари приходилось развозить выпечку до самого Пон-Бернара, потому что Кокийя, булочник из Пейрюи, подцепил панариций и не мог больше месить тесто, так что уже восемь дней местный люд покупал хлеб частью в Люре, частью в Мэ. Для Селеста это означало двойную нагрузку. На обратном пути из Пон-Бернара у велосипеда Мари спустила шина. Это случилось не в первый раз, и девушка умела управляться с такими неприятностями. В ее дорожной сумке имелось все необходимое для ремонта, только нужна была вода, чтобы обнаружить дырку, так что Мари пришлось почти полкилометра толкать велосипед до источника Сиубер. Она не любила этот коварный источник, прятавшийся на уровне земли под низко нависшими ветвями, отчего там было темно в любую пору, однако у нее не было выбора.

Мари закатала рукава и принялась за работу. Девушка уже стащила шину, когда заметила, что забыла снять кольцо и рискует поцарапать свой аквамарин. Она стянула его с пальца и хотела положить на камень, которым обычно пользовались прачки, приходившие к источнику полоскать белье, как вдруг увидела большую выемку в форме серпа. Мари не знала, для чего служила эта выемка, но инстинктивно предпочла положить свое кольцо подальше, на более светлую плиту у выхода из зарослей, которая хорошо просматривалась с того места, где сидела девушка.

Ремонт занял больше времени, чем она предполагала. Дырочка, через которую просачивался воздух, оказалась такой крохотной, что Мари стоило немалого труда ее обнаружить, а потом нужно было еще залатать камеру. К тому же ей еще пришлось затягивать колесо с помощью английского ключа, который постоянно соскальзывал… Работа не ладилась, и Мари ворчала, досадуя на то, что испачкала руки и отмыть их как следует сможет только дома. В довершение ко всему у нее растрепалась прическа, а девушке не хотелось поправлять волосы грязными руками…

В таком раздраженном состоянии она забралась на велосипед и покатила вперед, яростно налегая на педали, как вдруг вскрикнула от ужаса: колечко с аквамарином осталось лежать на камне!

Резким движением девушка развернула велосипед, будто укрощала норовистую лошадь, и проскочила мимо отчаянно сигналившего грузовика, даже этого не заметив. Ее любимое кольцо — подарок родителей ко дню восемнадцатилетия! И как только ее угораздило его забыть!

Мари спрыгнула на землю и побежала к источнику. Под густым сплетением ветвей было уже совсем темно. Девушка протянула руку к камню — ничего! Мари охватила паника, в голову приходили самые абсурдные мысли: она перепутала место, суслик сбросил колечко в воду… Едва не плача от огорчения, девушка обшарила траву вокруг источника, потом запустила руку в ручей, но со дна поднялся ил, и она напрасно елозила пальцами в липкой тине. Между тем окончательно стемнело, и дальнейшие поиски сделались невозможными. Продрогшая, в вымокшей, испачканной одежде, Мари со слезами на глазах повернула обратно в Люр.