Дом, в котором меня любили

Роза моего сердца!

Я не в силах видеть ваши страдания, ваше горе. Он был самым чудесным ребенком, самым прелестным мальчуганом, но, увы! Бог решил призвать его к себе, и мы должны смириться перед его выбором, мы ничего уже не можем изменить, любовь моя. Я пишу эти строки, сидя перед камином, и только свет свечи колеблется в ночной тишине. Вы наверху, в своей спальне, стараетесь немного забыться. Я не знаю, как вам помочь, и чувствую себя бесполезным. Это ужасное ощущение. Если бы только маменька Одетта была с нами, чтобы утешить вас. Но она уже давно нас покинула, и ей не довелось увидеть нашего мальчика. В эти страшные минуты она сумела бы окружить вас любовью и нежностью. Почему мы, мужчины, так беспомощны в этих делах? Почему мы не умеем дать душевный покой и утешение? Я ужасно себя упрекаю, пока пишу вам письмо. Я просто никчемный супруг, раз не умею вас утешить.

После смерти Батиста вы превратились в собственную тень. Вы похудели, побледнели, перестали улыбаться. Даже во время свадьбы нашей дочери, во время того великолепного праздника на берегу реки, вы ни разу не улыбнулись. Это отметили все присутствующие и потом говорили мне об этом: ваш сильно обеспокоенный брат, и ваша мать, которая обычно не замечает вашего настроения, и даже ваш новоиспеченный зять имел со мной осторожный разговор по поводу вашего состояния. Кое-кто советовал отправиться с вами в путешествие на юг, на берег моря, где тепло и много солнца.

Ваши грустные, устремленные в пустоту глаза разрывают мне сердце. Что делать? Сегодня я бродил по кварталу в поисках какой-нибудь вещицы, чтобы вызвать вашу улыбку. И вернулся ни с чем. Я сидел в кафе на площади Гозлен и читал газеты, заполненные сообщениями о смерти Бальзака. Но я совсем не был опечален, хотя это один из моих любимых писателей. У него тоже была супруга, которую он горячо любил, так же, как я люблю вас, со страстью, поглощающей всю мою жизнь.

Роза, любовь моя, я грустный садовник, который не знает, что нужно сделать, чтобы вернуть своему прекрасному цветку его блистательную красоту. Роза, сейчас вы словно застыли. Вы словно не решаетесь расцвести, словно не осмеливаетесь довериться мне, околдовать меня пленительным ароматом распустившегося, цветка. Вина ли в том вашего садовника? Наш любимый сын нас покинул, но разве наша любовь утратила свою власть? В ней наша сила, и мы должны беречь ее, если хотим выжить. Эта любовь возникла раньше нашего ребенка, это она дала ему рождение. Мы должны хранить ее и лелеять. И радоваться ей. Я разделяю ваше горе, я чту память нашего сына, которого я оплакиваю как отец, но разве мы не можем оплакивать его вместе как любовники? Разве не был он рожден двумя пылкими любовниками? Я так хотел бы вновь вдохнуть восхитительный аромат вашей кожи, мои губы горят от нетерпения покрыть ваше тело тысячей поцелуев, руки дрожат от мысли о ласках всего вашего желанного тела, которое знаю и почитаю только я. Хочу почувствовать, как вы трепещете под нежными ласками, в моих безумных объятиях. Я изголодался по вашей любви, я хочу вкусить нежность вашего тела, вашу близость. Хочу вновь познать тот лихорадочный восторг, который объединял нас как любовников, как мужа и жену, предающихся глубокой и искренней любви в мирном королевстве нашей спальни.

Роза, я буду биться из последних сил, чтобы вернуть вам веру в нашу любовь, в нашу жизнь.

Вечно ваш,

Арман, ваш супруг