Дом, в котором… не гаснет свеча

Жизнь его значительно изменилась. Он не исполнил свои мечту полностью, но стал относиться к ней по-другому. Тот поднялся. Оставив на столе кружку и остатки еды, он вышел из комнаты. Взгляд его упал на телефон. Неосознанно подойдя к нему, он стал набирать первые приходящие на ум цифры. Послышались гудки, но их так и не прервал ни чей голос.

— Чак, Чак! — полу шёпотом произнёс он, а когда тот понял уши, улыбнулся. — Негодник, поднимайся.

Тот лениво подтянулся и пошёл к выходу. Лёша исчез в комнате и через несколько секунд вернулся с гитарой, которая стала ему уже как родная. На улице он играл практически каждый день, исключением становились дождливые дни.

Выйдя из дому, шагая по знакомому пути, не витал где-то в своих мыслях, далёких от реальности. Первый месяц лета уже подходил к концу, а он так и не записал свою музыку.

«Чёрт побери! Меня волнует только это! Будто искусство это деньги. Эти жалкие бумажки и кружочки, звенящие в карманах, решают у нас всё. Мы просто забываем о важности простого счастья и наслаждения своими увлечениями.»

Рёв колёс машины и негодующий крик водителя:

— Куда ты прёшь, идиот? Жить надоело?

И только тогда Лёша вернулся к реальности. Он стоял на пешеходном переходе, горел красный свет, а прямо около его ног находилось авто.

— Извините, — для чего-то сказал Демков и пошёл дальше, чтобы скорее скрыться с поля зрения разъярённого мужчины и сигналящей очереди транспорта.

Он играл в разных уголках города. Сегодня в парке, завтра на многолюдной улице, вчера вовсе был возле какого-то здания, не начавшего свою работу. Иногда люди узнавали его, подходили, а иногда бранили за ужасное исполнение.

— Молодой человек, вы прекрасно играете! — подошла к нему незнакомая женщина, ведя за руку девочку.

— Спасибо, — улыбнувшись сказал он, и уже переводил взгляд на струны, как тут же она продолжила:

— А вы где-нибудь учились играть?

— Друг учил.

— Какой хороший у вас приятель. А вы сами-то пишите что-то или всё чужое играете?

— И пишу и песни других исполнителей играю.

— Вот как. Вот чем, Ксюша, наша молодёжь занимается. — Возмущённо сказала та, уходя бубня себе под нос, а он просто проводил её пустым взглядом, выдохнув, он тронул струны, и музыка сама по себе полилась по улицам живого парка.

Уже достаточно стемнело, он вложил инструмент в чехол и медленно перебирая ногами пошёл прочь.

Вечерний почти ночной город манил своими загадками, своей тишиной и даже какой-то опасностью. Ноги его несли по какой-то другой улице, а он разглядывал дома, окна, в некоторых ещё ютились люди, бились в обыденной суматохе. Иногда взгляд его перескакивал на небо. Было полнолуние, из-за чего ночь казалась очень ясной. В воздухе чувствовалась свежесть, благодаря которой забываешь и об усталости и желание спать откладывается в дальний ящик. Чак насторожив уши, плёлся позади, а когда они зашли достаточно далеко, сел на землю.

— Ты чего? Идём.

Но пёс продолжал сидеть, прямо глядя на Лёшу. Чёрные глаза блестели из-за света фонаря. Парень простоял около минуты и выдохнул:

— Ладно, я тебя понял, возвращаемся.

Он развернулся и обратил внимание как четвероногий товарищ задорно стал двигаться.

«Одному ему известно, что творится у него в мохнатой голове, хотя иногда так интересно узнать о чём он молчит». — Промелькнуло у него в мыслях, и он стал догонять собаку.

11 глава

Юра сидел за столом и читал остатки старых газет. Выйдя из больницы, он изменился и в лучшую сторону. На лице появился румянец, ушла бледнота и усталость.

— Врачи говорят, он настоящий боец. Ничем его не сокрушить. Весь в деда.

Вспоминал он слова, сказанные Еленой Алексеевной несколько дней назад.

— Хочу ещё что-нибудь в газету написать.

Сложив листы пополам, сказал тот, ярко улыбаясь.

— Ты последнее время темнее тучи, что-то случилось?

— У всех один и тот же вопрос, — пытаясь изобразить подобие радостного лица, сказал Лёша, откладывая раскрытую книгу. — Всё в порядке, не стоит за меня переживать.

— Как там уличные концерты поживают?

— Не плохо, но временами хочется всё бросить и уехать домой. Может музыка это не моё? Может мне не суждено стать музыкантом? Может я вообще архитектором должен буду работать?

— Что за глупость?

— Я устал. Очень.

Тот лишь молча встал, подойдя к книжному стеллажу и стал, бегая глазами по полкам, словно в поисках определённой книги, вынимая каждую и ставя её обратно. Через несколько минут он сказал: