Дом, в котором пекут круассаны (СИ)

— М-м, нет. Ты меня так просто не подкупишь, renard ruse. Пусть это останется приятным воспоминанием. Ты и так не вернул мне колечко. Ещё должен.

Воздух между ними теплеет, неприятный разговор о смертях остаётся позади. И в залитой утренним солнце маленькой кухонке на пересечение Невского проспекта и Фонтанки, Адалин чувствует уют. Тот, который она никогда не чувствовала дома, хотя должна была. Этот уют, почти оберегающий, защищающий. Такой, который укутывает в одеяло, вручает в руку чашку чая и включает фильм на ноутбуке; тот, который расставляет на книжных полках свечи и развешивает открытки из путешествий. Тот, который обязательно защитит.

Адалин совершает ошибку, когда поворачивается к Стрелецкому спиной; когда отвлекается на круассаны, осторожно отделяя каждый из них от пергамента и перекладывая их в мисочку рядом. Илья, конечно же, не может не воспользоваться этим. Он тушит сигарету, без колебаний откладывая в сторону круассан. Словно самый настоящий лис, он щурится, подкрадываясь совершенно бесшумно. Стрелецкий даже терпеливо дожидается, когда Адалин расправится с круассанами, чтобы от неожиданности не дёрнулась и не обожглась.

Он наклоняется, кладя пальцы одной руки ей на талию, а второй скользя ей под колени. Илья делает это всё так быстро, что француженка даже среагировать не успевает, как оказывается у него на руках. Она глубоко и шумно вздыхает, цепляясь пальцами за его плечи, пока, весело хохоча, Илья удобнее перехватывает её тело.

— Если так подумать, пташка, — он чуть склоняет голову в сторону, кончиком носа убирая прядь её волос в сторону, но на самом деле старается поглубже вдохнуть запах её тела. — Ведь лисы это хищники, — шёпот коснулся её ушной раковины, обжигающий кожу и пустивший уже знакомые Аде мурашки. — И ты сейчас в моём лисьем логове. Добровольно, прошу заметить. Неужели ты думаешь, что я теперь так просто отпущу тебя?

Адалин поворачивает голову, практически сталкиваясь носами со Стрелецким. Её брови слегка приподнимаются, а румянец касается бледных щёк — и Илья просто не может сдержать той довольной улыбке, которая сама собой расползается по его губам. Она в его руках, в его квартире и готовила на его плите. И всё это накладывалось друг на друга, смешивалось и сводило Стрелецкого с ума. Он провёл в душе больше, чем нужно, чтобы привести мысли в порядок после истории Ады. Он выкурил сигарету, пытаясь отрезвить самого себя.

Он пытался отдёрнуть себя, но раз за разом сталкивался с сопротивлением собственного тела. Илья просто не мог сопротивляться — он устал. Но ему было просто необходимо узнать всё, что об этом думает Адалин.

«Она только что открыла тебе свою душу, болван! Перестань думать о том, как на ней сидят старые шорты Ани…».

Но Илья не мог перестать думать об этом — об Адалин в целом. Даже сейчас, когда её нос практически касается его носа, когда её пальцы расположились поверх его футболки, когда вся она прижата к нему — он не может перестать думать о ней.

«Ты знаком с ней всего неделю, идиот! Уйми свою похоть».

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — тихо шепчет Стрелецкий. — И я понимаю, что мы знакомы всего неделю. Что этого слишком мало, чтобы по-настоящему узнать друг друга. Но я впервые испытываю что-то подобное. И я хочу верить в судьбу, пташка.

Адалин не сводит с него своих огромных шоколадных глаз, и Илья понимает, что тонет. Задерживает дыхание, когда её пальцы касаются его щёк, очерчивают форму носа и спускаются к губам. Стрелецкий не может удержать в себе желание прижаться губами к подушечкам её пальцев, на секунду прикрыв глаза, чтобы просто насладиться моментом. Даже несмотря на то, что её пальцы скользнули ниже. К линии его челюсти, к шее. Посылая по его кожи мурашки, очерчивая торчащие из-под ворота рубашки татуировки.

Металл цепочки скользит, когда Адалин просовывает под неё пальцы, тянет на себя, чтобы достать на свет нанизанное на цепочку кольцо. Тонкое, женственное и простое. Оно покачивалось, повисая между ними.

— Не боишься, что что-то пойдёт не так? Что спадут розовые очки, уйдёт влюблённость и мы столкнёмся с суровой реальностью? Что всё это лишь химическая реакция организма с эмоциями? — её голос опускается до шёпота, и Илья открывает глаза, внимательно наблюдая за Адалин.

— Не боюсь, потому что знаю, что это не так. Я взрослый мальчик, Ада. Я сталкивался с влюблённостью, которая проходит за пару дней, я сталкивался с похотью, утолив которую уже не желал ничего. И это чувство, которое я испытываю к тебе… оно не похоже ни на что другое. С таким чувством просто так не расстаёшься, оно не проходит бесследно. Если тебе нужно уехать обратно, я пойму. Я… не буду наседать на тебя, уговаривать бросить всё там ради меня. Это было бы слишком глупо и эгоистично…

Адалин поджимает губы, и Илья не может оторвать взгляда от этого мимолётного жеста — она так часто это делала.