Дом, в котором пекут круассаны (СИ)

Девушка пристёгивается, откидывается на кресло и прикрывает глаза, перекатывая шарик кислоты и… воспоминая. О… Адалин почти не запомнила черты его лица, но вот глаза… его глаза отпечатались в её памяти слишком четкой и яркой картинкой, несмотря на алкогольное опьянение. Серые. Как пасмурное небо… а как он назвал ее? Французская пташка? Губы сами собой растягиваются в улыбке. Пташка? Это было глупым, в какой-то степени даже подростковым и странным. Словно ей лет пятнадцать и она насмотрелась этих «ванильных» фильмов. Словно всё это далеко от реальности…

Женя водила аккуратно и умело. Ранним субботним утром они не встречают пробок, застав город ночного кутежа только-только просыпающимся. Павлецкая подкручивает круглешок на магнитоле, заполняя салон автомобиля приятной мелодией, заставляющей Адалин покачивает ногой в такт музыке.

Здесь, в её мыслях, должно быть только лето. Только расцветающий Санкт-Петербург и безудержное веселье. О! Адалин даже составила себе список, в какие музеи и какие представления ей стоит посетить. Планы — просто наполеоновские, и Адалин не собиралась упускать ничего из своего списка. Женя с ней, конечно, по музеям таскаться не будет, но в более веселом досуге компанию составит с превеликой радостью.

Приоткрыв окошко автомобиля, Адалин впускает прохладный летний воздух. Он щекочет, залезает под майку и игриво кусает кожу, подхватывает волосы и вскидывает их вверх. Путает. Но Ада не замечает этого — блаженно прикрывает глаза и приваливается виском к мягкой обивке. Не спит. Вуд просто наслаждается музыкой, ветром и подпевающим голосом Жени. Адалин расслабляется. Из головы исчезают лишние мысли, ненужные сейчас тревоги и переживания.

— Только не засыпай, умоляю. Мы практически приехали. Если хочешь, я сварю тебе кофе? У Кирилла стоит неплохая кофе-машина, а ради Стрелецкого он даже купил запас турок и кофе, — Женя выкручивает руль, сбавляя скорость своей серебрянной малышки, и сворачивает с главной дороге в густой лес. — Знаешь, когда мы были студентами, уезжали сюда по любому поводу. Уж мы то повод всегда могли найти, чтобы развлечься. Сейчас это место пропитано ностальгией о студенчестве. О! Вот мы и приехали.

— А какой повод сейчас всё-таки? Не просто же «закрыть рабочую неделю»? — Адалин потягивается, отстегивая ремень.

— У Ильи открывается ещё одна точка тату-салон. У твоего папаши огромная компания, и вы не радуйтесь так новым филиалам, но… считай, что для «обычных смертных» это самый настоящий праздник, — протягивает Женя, хитро щуря свои зеленые глазки, за что получает от Адалин легкий шлёпок чуть ниже кромки шорт и смеётся.

Ада знакомится сразу и со всеми. Кроме одного единственного — виновника сия торжества.

Знакомится, в первую очередь, с Кириллом, который, расталкивая всех остальных, помчался обнимать Женю, чуть не сбив её с ног. Блондин с пшеничными растрепанными волосами, россыпью веснушками по плечам и голубыми лисьми глазами — он говорил и смеялся громче всех. И первый протянул к Адалин руку, учтиво пожав её тонкие пальцы. Потом Адалин познакомилась с Серёжей — с каштановыми волосами и мягкими карими глазами — который прицокнул языком на импульсивность друга. Алиса с рыжими короткими волосами вышла из-за спин мальчиков и мягко улыбнулась Адалин, смущенно махнув рукой в воздухе. За ней в поле зрения француженки появился и Дима — черноволосый, высокий, по всей видимости, с юга России.

Кирилл пролез мимо Жени к сконфуженной Адалин, медленно положив руки ей на плечи и подтолкнув к домику.

— Ну что, миссис Вуд, добро пожаловать в нашу компанию!

— Правильно «мисс» же, белобрысое безобразие! — шикает сзади Женя, но Кирилл лишь смеётся.

* * *

Когда людям просто везёт, они теряют очень важный элемент в своей собственной жизни. Теряется ощущение триумфа, смешанное со сладостью где-то внутри, под языком. Когда перерезанная ленточка осторожно укладывается в ладонь, чёрная как смоль, надежда возгорается с новой силой и пленяет своим невероятным ярким свечением.

Когда людям везёт, они не замечают того труда, что вкладывают остальные. Начиная с чего-то совсем незначительного, набивая себе мозоли неудачным опытом, экспериментируя. Даже если при этом придётся от многого отказаться. Илья всегда считал, что везучие люди на самом деле несчастны. С того момента, как в его ладонь легла тату машинка, он посвятил себя искусству, став частью чего-то большего. И если бы не труд, ради которого он согласился сидеть на пороховой бочке, всё это бы не предстало перед ним сейчас.