Дом, в котором ты живешь

Около меня на корточках сидел Давид. Нет, это было последнее потрясение. Мои бедные нервы не выдержали. Минуту я тупо смотрела на Давида, а потом разрыдалась.

Глава 30

– Марина, ну что ты… – С большим опозданием он сообразил, что меня надо вытащить из этой полузасохшей лужи.

Я не сопротивлялась, но и не прилагала никаких усилий подняться, только рыдала, самозабвенно, в полный голос. Ни слова не говоря, он довел меня до замка и начал отпирать ворота.

Мне вдруг стало не до рыданий.

– Куда это мы идем?

– Куда идем? Домой.

Это, наверное, какие-то галлюцинации. От нервов. Я или не расслышала, или не поняла.

– Вот сейчас придем домой, ты умоешься, и поговорим спокойно, – продолжал он с интонациями детсадовского воспитателя.

Замок встретил запахом затхлой сырости, заброшенного, нежилого помещения. Мы вошли в темный холл, половину которого занимала лестница.

– Нам сюда. – Давид ловко довел меня в темноте до ванной. – Умойся, приведи себя в порядок. – Он деликатно собрался выйти, но я опустилась на край ванны и опять начала рыдать.

– Марина, ну пожалуйста, прошу тебя! Ты испугалась? Я не подумал об этом…

Он снял с меня испачканный палантин, осторожно обнял, прижал к себе, но я была не в силах остановиться – слезы текли по его свитеру. Я ощущала запах намокшей шерсти и еще какие-то давно знакомые, родные запахи, и мне и вправду казалось, что после долгих бессмысленных скитаний я наконец вернулась домой. Подавив всхлип, я сказала об этом Давиду.

– Все правильно. Ты действительно пришла к себе домой.

– Ничего не понимаю…

– Марина… Я не хотел бы говорить в такой обстановке. Умойся, пойдем ужинать – поговорим.

Он вышел из ванной, а я принялась разглядывать себя в зеркале. Такой он меня еще не видел! Да и сама я, пожалуй, тоже. Мешанина из туши, теней и румян разлита по лицу грязными потоками. Я беспомощно огляделась по сторонам: ни крема, ни пенки…

Придется оттирать лицо водой и руками… Грязь постепенно смылась, зато на месте бурых разводов появились красные пятна. Глаза тоже красные, как у кролика, нос распух…

К счастью, Давид ждал меня в полутемном каминном зале. Верхний свет в нем вообще не был предусмотрен – только неяркие настенные светильники да пламя камина. Из мебели – массивный обеденный стол и стулья с высокими спинками.

Когда я вошла, Давид поднялся и отодвинул мой стул.

– Садись, будем ужинать. Попробуй мясо. Сам готовил.

– Ты умеешь готовить?

– Попробуй и реши.

Я неожиданно ощутила зверский голод. Даже не обедала сегодня – только кофе с Аллой попили. И как день ясно, что мясо очень вкусное!

– Да, ты умеешь готовить! А почему ты всегда это скрывал?

– Ты же не спрашивала…

Господи, ну о чем мы говорим! Разве такой должна быть наша встреча?! Хотя… я никак не представляла ее себе. В лучшем случае, я думала, что после смерти встретятся наши души…

– Давид! – Я задыхалась от невыносимости чувства. – Я прошу тебя: объясни!

– В понедельник я купил этот дом.

– Ты?

– Да, я.

– А зачем?

– Ну, мне уже пора иметь свой дом…

– Но почему ты купил дом именно здесь? – спросила я и мысленно добавила: а не в Стокгольме.

– Потому что ты здесь работаешь. Ходить на работу пешком – большое удобство.

– Но… как ты узнал, что я здесь работаю?

– Это было несложно. У нас ведь масса общих знакомых: Денис, Вятская, Давликанов. Наконец, я видел тебя в новостях первого сентября.

Я опять ощутила подступающие к горлу рыдания. Но это уже перебор – не поговорим нормально!

– Знаешь, – начала я, справившись с собой, – этот дом был моим талисманом. Когда я только приехала сюда, пошла посмотреть, что за место, и сразу его приметила. И потом всегда приходила сюда, я чуть ли не разговаривала с ним, как с живым… – Слезы предательски потекли по щекам при воспоминании об этих одиноких прогулках. – Давид! Почему ты так долго не появлялся?! Я измучилась! Я чуть с ума не сошла…

– Но я не хотел больше выглядеть… как в ту жуткую Рождественскую ночь! Я должен был предложить тебе все сразу: руку, сердце, дом. Для этого требовалось время…

– Ты… ездил в Стокгольм разводиться?

– Да. Кстати, оказалась довольно сложная процедура. Несколько месяцев заняла.

– А твой клан… спокойно перенес ваш развод? Он усмехнулся:

– Спокойно.

…Потом мама Давида, Нина Иосифовна, рассказала мне историю его развода с Евой.

В Стокгольм он прилетел на второй день Рождества. Обычно в его отсутствие Ева жила за городом у родителей, но ради мужа переселялась в дом свекрови. На этот раз она не приехала. Объяснила просто: готовлюсь к экзаменам.

«Поезжай к ней, сынок, – сказала мать. – Она еще молодая, не понимает… А может быть, правда, занята очень…» – Знаете, Мариночка, – Нина Иосифовна отвлеклась от главного сюжета и впала в лирику, – как мне было жалко его! Один, скитается по свету. И ведь все при нем! А жену нормальную найти не может. Я так переживала. И почему-то всегда чувствовала: ничего у них с этой Евой не выйдет.

Ну и вот, говорю ему: поезжай. А он: после Нового года. Я удивилась. Он объяснил: нам нужно поговорить о разводе. Я не знаю, что сказать: и так плохо, и так, потом спросила: ты уже решил окончательно?