Дом в лазурном море

– Они лечат только магических существ. – Он покачал головой, пытаясь прояснить спутавшиеся мысли. – Для всего есть причина, Артур. Наши предшественники знали, что единственный способ помочь магическим существам ассимилироваться в нашу культуру – установить строгие руководящие принципы для обеспечения плавного перехода.

Взгляд Артура стал жестче.

– А кто сказал, что им нужно ассимилироваться? Им кто-нибудь предоставил выбор?

– Ну… нет. Я думаю, нет. Но это ради высшего блага!

– Для чьего блага? Линус, что происходит, когда дети вырастают? Для них ничего не меняется. Они все так же остаются зарегистрированными. Всегда под контролем. Постоянно кто-то следит за каждым их шагом. Покидая приют, они не обретают свободу.

Линус вздохнул:

– С этим я не спорю.

Артур зашагал вперед между деревьями. Линус вытер лоб и последовал за ним.

– Это напомнило мне Канта, – сказал Артур, когда Линус его догнал. – Он наводит нас на интересные размышления о том, что является моральным, а что нет.

– Само определение аморальности безнравственно.

– Верно, – согласился Артур. – Но кто нам дал право решать, что есть что?

– Миллионы лет биологической эволюции. Мы не суем руку в огонь, потому что обожжемся. Мы не убиваем, потому что это неправильно.

Артур рассмеялся:

– Тем не менее люди до сих пор делают и то и другое. Однажды, в юности, я знал феникса, который любил ощущать огонь на своей коже. И люди убивают других людей каждый день. Мир любит видеть все черным или белым, моральным и аморальным. Однако между ними существуют оттенки серого. И если некто способен на зло, не факт, что он будет действовать в соответствии с этим. А еще есть понятие оценки аморальности. Я очень сомневаюсь, что Чонси хоть раз придет мысль ударить своим щупальцем другое живое существо, даже ради самозащиты. И все же люди по одному его внешнему виду решают, что он чудовище.

– Это несправедливо, – признал Линус. – Даже если он прячется под моей кроватью чуть ли не каждое третье утро.

– Только потому, что еще не отвык играть навязанную ему роль.

– Но у него есть этот дом, – сказал Линус, нагибаясь, чтобы пролезть под большой веткой.

Артур кивнул:

– Конечно. К сожалению, остров не навсегда, Линус. Даже если ты, в своей бесконечной мудрости, решишь позволить нам здесь остаться, однажды парень будет вынужден выйти в мир. И лучшее, что я могу сделать, – это его подготовить.

– Как же ты его подготовишь, если не позволяешь ему отсюда выходить?

Артур повернулся к Линусу, нахмурившись:

– Он не пленник.

Линус отступил на шаг:

– Я никогда… Я знаю. Прошу прощения, если так прозвучало.

– Я их готовлю, – продолжил Артур. – Хотя в некоторой степени и ограждаю. Несмотря на то, кто они есть и на что способны, они очень хрупкие. Они потерянные, Линус. Все они. У них нет никого, кроме друг друга.

– И тебя, – тихо произнес Линус.

– И меня, – кивнул Артур. – Надеюсь, ты поймешь мою точку зрения. Я знаю, как устроен мир. Знаю, какие у него зубы, – укусит в любой момент, когда ты меньше всего ожидаешь. Разве плохо пытаться их от этого уберечь, пока возможно?

Линус не был уверен, что это хорошо.

– Чем дольше они остаются оторванными от мира, тем труднее им будет с ним столкнуться. Остров, как ты сам сказал, не навсегда. Там, за морем, огромный мир, и хотя он, может быть, не самый справедливый, они должны о нем знать.

– Я в курсе, – сказал Артур, глядя вдаль с непонятным выражением лица. – Но иногда мне нравится притворяться, что наш остров и есть весь мир.

Линус помолчал.

– Так или иначе, я и представить себе не мог, что когда-нибудь буду обсуждать философию морали, стоя в коричневых шортах посреди леса.

Артур рассмеялся:

– По-моему, ты очарователен.

Линуса словно окутало теплом. Он сказал себе, что это все от физического напряжения.

– Так… ты знал феникса?

Очевидно, Артур не был готов к полной откровенности.

– Да. С ним случилось много плохого, но он всегда держал голову высоко поднятой. Я часто думаю о том, каким человеком он стал.

Артур натянуто улыбнулся, и Линус понял, что разговор окончен.

Они продолжили свой путь по лесу и вышли к морю на дальнем конце острова. Берег здесь был узкий и покрыт не песком, а белыми и бурыми камнями. Волны ударяли в них, и камни весело щелкали друг о друга.

– Тише, парни, – сказал Люси, оглядывая берег. – Я чувствую что-то нехорошее.

– Мы тут не все парни! – возмутилась Талия. – Девушки тоже могут быть исследователями. Как Гертруда Белл.

– И Изабелла Берд, – сказала Фи.

– Мэри Кингсли.

– Ида Лаура Пфайффер.

– Робин…

– Ладно, ладно, – проворчал Люси. – Я понял. Девушки могут все то же, что и парни. – Он оглянулся на Линуса, и дьявольская улыбка появилась на его лице. – А вам нравятся девушки, мистер Бейкер, или парни? Или и те и другие?

Дети повернули головы, чтобы посмотреть на него.

– Мне все люди нравятся, – нашелся Линус.

– Скучно, – пробормотала Талия.

– Я мальчик! – воскликнул Чонси. И нахмурился. – Наверное.

– Ты тот, кем хочешь быть, – сказал Артур, похлопав по его туловищу между глазами.