Дом в Мансуровском

Все, Маруся. Все. Дальше сама. Вот правильно Клара говорила – ваша Маруся та еще штучка! А то нате вам, всех собрала! Все подъезжайте, вместе порадуемся! Ага, как же, сейчас! Вот сама и радуйся, милая! Сама. А мы как-нибудь в сторонке постоим. Постоим и понаблюдаем за вашим счастьем.

Опустив голову, Маруся молчала.

Громко вздыхала, но молчала Ася.

– Хотите – оставайтесь, – бросила Юля и вышла прочь. Из коридора крикнула: – Томка! Поедем ко мне?

«Ну конечно. К себе зазывает, чтоб пожалеть. Дура мать и умница тетка. Плохая мать и хорошая тетя. Ну и черт с вами! Проживу и без вас».

– Пока, Ась. До связи.

Маруся отключила телефон.

Ася пыталась перезвонить, но Маруся не отвечала.

Она разревелась от страшной, непереносимой обиды. Это все Юлька. Но и Тома хороша. Да и Ася – не посмела Юлечке возразить. А потом будет звонить и утешать, извиняться. «А трубку я не возьму, хоть обзвонитесь. Я обиделась. Сами решайте, как все исправить, я точно не буду. Это моя жизнь и моя судьба. И я буду счастливой, чтобы вы ни говорили. Точка».

Расставание с Димой прошло так легко, что счастливая Маруся этого почти не заметила. Машинально, на автомате собрала его вещи, поставила чемоданы в коридор, открыла дверь.

– А, это ты!

От предложенного чая он отказался, разговоров тоже не было. И дверь за ним Маруся закрыла с явно ощущаемым облегчением.

А Леша не появлялся. Маруся убеждала себя, что это нормально: поди, объяви о своем разводе! Не все такие, как Дима. Да и мальчишки… Бедный Лешка, наверняка там скандалы и разбирательства, куча проблем, но и это пройдет, и все разрешится, главное, они вместе.

Ожидание было томительным, но Маруся по-прежнему пребывала в состоянии абсолютного счастья.

Письмо от Леши пришло спустя три недели. Не письмо – письмецо, в котором коротко, без подробностей, было написано несколько строк:

Прости, я не должен был давать волю чувствам, виноват я, и только я, ты женщина, и с тебя взятки гладки, а я подлец, который дал тебе надежду.

От семьи уйти не могу, Таня с парнями не справится, да и что с ними будет – мальчишки сложные, куда без отца.

Маруся, я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Еще раз прости.

В сотый раз Маруся перечитывала письмо – чистый мазохизм! Все понятно, никаких подтекстов и вторых смыслов, все четко и ясно. Но почему нет ни слова о том, что он любит ее?

Дура. Неужели это так важно? А если бы было о любви, это бы что-то меняло?

Он не приедет. Он оставил ее. Обязательства сильнее любви.

Они взрослые люди, и он отвечает за семью. А она… Она ни за что не отвечает. Как всегда.

Маруся страдала. Но надо сказать, она ни разу не подумала о Диме. Ни разу не подумала о том, что снова осталась одна. Ни разу не пожалела, что упустила Диму. Да ей и в голову это не пришло.

За что ее осуждать?

Из Уразова вернулась Ася, и Маруся была счастлива. Обиды забылись, и Маруся, бросившись в ее объятия, долго и горько плакала, приговаривая, какая же она дура.

Ася утешала ее, гладила по волосам и плечам, умывала холодной водой, поила чаем, укладывала в кровать, а потом, как маленькую девочку в далеком детстве, укрыла одеялом и спела забытую колыбельную. Дрожа и всхлипывая, Маруся заснула.

И постепенно жизнь потекла как когда-то: Ася вела хозяйство, Маруся меньше плакала и ходила на работу, а повеселевшая Тома жила своей юной жизнью.

Жизнь наладилась, будто ничего и не было, ничего не произошло и не изменилось… Чудно.

– Ты не уедешь? – спрашивала Маруся. – Ты не вернешься в Уразово? Ты меня не оставишь?

– Куда я уеду, – вздыхала Ася, – куда я без тебя.

И Маруся тут же успокаивалась. Ася не обманет, и Ася не бросит. Все бросят, но только не Ася…

Юле повезло, что после ухода Игоря выпала интересная командировка на Сахалин, она долго мечтала там побывать.

Шесть дней в Южно-Сахалинске, два во Владике, как местные называли Владивосток. Эти дни помогли ей отвлечься и устоять на ногах, но, вернувшись и открыв дверь в пустую и темную квартиру, Юля скинула туфли, сняла жакет, села на стул и окончательно поняла, что осталась одна.

А ведь надежда была. Вернется в Москву, а там Игорь.

Но Игоря не было, и следов его пребывания не было – он забрал все, включая любимую чашку. Юля ходила по квартире, открывала ящики и шкафы и удивлялась – следы мужа, а точнее бывшего мужа, испарились как не было. Как будто не жил человек в этом доме, не ел, не спал, не держал свои вещи.

Что ж, спасибо, так легче. Ничего о нем не напоминает. Но какой педантизм, какая тщательность! Спасибо, что избавил от хлопот и все сделал сам.

Юля открыла холодильник и увидела, что он заполнен – сыр, колбаса, огурцы, помидоры. Пачка масла, банка шпрот, хлеб в упаковке – черный, с семечками, ее любимый. Упаковка капсул у кофейной машины.

Покупка продуктов была его обязанностью. Юля это ненавидела. Еще в его обязанности входили стирка, уборка, оплата счетов и все, что касалось бытовых вопросов. Теперь все на ней.