Дом в Мансуровском

«Геннадий Петрович, – повторила она, – меня зовут Геннадий Петрович». Дурацкое имя – Геннадий. Крокодил Гена. Впрочем, на крокодила он был совсем непохож.

Придя в себя и все еще не веря в успех, Юля бросилась в аптеку, которая оказалась совсем рядом, практически в соседнем доме. И лекарство было! Выдавая лекарство, фармацевт исподтишка, осторожно разглядывала встревоженную, взъерошенную и красивую молодую женщину. «Наверняка болеет кто-то из родственников, – подумала она. – В любом случае – бедная женщина».

В тот день Юля еще не знала, что встреча с седовласым важняком окажется судьбоносной и определит ее жизнь на очень долгое время.

Геннадий Петрович Кружняк позвонил через несколько дней.

– Кто? – переспросила Юля. – Простите, не поняла. – На минуту она замешкалась. Нет, она поняла, кто такой товарищ Кружняк, попробуй забыть! Да и его голос, приятный баритон, забыть было сложно. И все-таки растерялась. Нервно кашлянув, поздоровалась. Голос дрожал.

Усмехнувшись, звонивший успокоил ее:

– Юлия Александровна, да вы не волнуйтесь! Я просто хотел поинтересоваться, все ли у вас в порядке. Подошло ли лекарство, подумали ли вы про больницу, помните, я вам говорил? Не помните? Ну бывает. Может, еще что-то нужно? Готов помочь. А про больницу подумайте! Лучшее оснащение, последние препараты. И замечательный, внимательный персонал!

«Господи, дай мне сил, – подумала Юля. – Откуда такая забота? А, ну да! Слуга народа! И как я забыла? И про больницу забыла… Или он врет, что предлагал? Разве я могла бы забыть про такое? Не было разговора про больницу, не было! Это бы я точно не пропустила!»

Выдохнув, она собралась с силами. Растерянность и смущение отступили, и теперь это была обычная Юлька – дерзкая, смелая, отчаянная, ничего не боящаяся.

– Ух ты, – усмехнулась она, – какая забота! Это вы ко всем так, Геннадий Петрович? В смысле, обо всех так печетесь?

Он засмеялся:

– Ну что вы, Юлия Александровна, что за наивный вопрос! Отчетливо слышу иронию. Конечно, не обо всех! Контингент огромный, разве со всеми нам справиться? А помогаю я только близким или друзьям. Ну и друзьям своих друзей. В данном случае своему двоюродному брату и вашему, как я знаю, другу Ивану Защипину, нашему Ваньке, балбесу и чудаку.

– Мы с Иваном не друзья, врать не буду, – отрезала Юля, – и даже не очень приятели. Скорее, так, знакомые. Спасибо за то, что помогли, и спасибо, что перезвонили. Мне очень приятна ваша забота. – «Посмотрел бы он сейчас на меня, – хмыкнула, глянув в зеркало, Юля, – на мою перекошенную физиономию!» – Лекарство у нас и, кажется, помогает. Простите, боюсь сглазить. Ну а в больницу тетушка ложиться отказывается. Знаете, побывав в районной больнице, осуждать ее я бы не стала.

На том конце трубки повисло молчание.

Обиделся? Что делать? Положить трубку первой? Как-то невежливо. Он очень помог, и он старше, именно он должен закончить разговор. О господи! Ну почему у нее никогда ничего не бывает просто!

– Ну что ж, – услышала Юля бодрый ответ, – желаю вашей тетушке здоровья! И если что – обращайтесь, Юлия Александровна, всегда буду рад вам помочь.

Все, отбой. В полном бессилии Юля присела на стул. Казалось, она разгрузила пару вагонов. Окна была распахнуты, и монотонно, без передышки шумело неугомонное Садовое кольцо, но Юля ничего не слышала, даже голоса Клары.

Взгляд упал на руки – они тряслись, как под электропроводом. Она крепко, до боли, сжала кулаки. Ногти вонзились в ладони, и Юля зажмурилась. «Что это было? – вертелось у нее в голове. – Дежурный звонок, ожидание благодарности? Вряд ли ему нужна моя благодарность. Но никакой кадрежки, никаких приглашений на свидание, ни в кафе или в кино. А может, начало вербовки?» Все-таки органы, она об этом читала. Да, все так, сначала все легко и ненавязчиво, а потом факты из биографии и предложение, от которого ты не можешь отказаться.

Вспомнила слова Ваньки: «О, братец мой тот еще фрукт!»

Ну да, теперь все понятно. Журфак МГУ – публика передовая, разговоры разные, в том числе и диссидентские. Значит, вот в чем интерес… Ну да, ничего там не делается просто так, по звонку или за красивые глаза. Выходит, ты, Юля, влипла по-крупному. Что делать, к кому бежать? Рассказать папе – да ни за что! После Маруськиного побега он стал другим человеком, к тому же болячки стали цепляться одна за другой. Участковый доктор, как грустно шутила Ася, теперь член семьи.

Да и какая от отца помощь? Кроме расстройства и тревоги у него этот рассказ ничего не вызовет. Ася? Смешно! Связей у нее нет, с этой публикой она не знакома, только начнет психовать, а ей хватает проблем с папой.

Про Клару и говорить нечего. Ей, бедной, и так лихо. А как услышит, что это из-за нее! Хотя именно Клара могла бы дать умный совет.

И Маруська, сестра, не подходит – та далеко, у нее другая жизнь, да и чем она может помочь?

Сообразила позвонить Митьке Делягину, Ванькиному одногруппнику.

– Не по телефону, – коротко и раздраженно бросил Митька, – через полчаса на Страстном. Успеваешь?