– Ничего утешительного, – сказала она, – но я не собираюсь лить слезы! Будь как будет.
А было плохо. После больницы, операции и облучения Юлька по собственной воле переехала к Кларе. Кто бы мог подумать – Юлька, эгоистка и любительница свободы, увлеченная только своей жизнью, превратилась в самую терпеливую сиделку. Она ухаживала за бедной Кларой лучше, чем это делали бы многие дочери.
Клара почти не вставала, но иронии своей не теряла и от Юлькиных забот как могла отказывалась.
Профессор страдал. «Как же так, – недоумевая, повторял он, – Клара! Она – сама жизнь! А сколько в ней оптимизма! Сколько раз она поддерживала меня, приводила в чувство! Сколько раз вытаскивала из бездны отчаяния! Клара, красивая, яркая, живая! Нет, невозможно». И он принимался плакать.
Все понимали, что Кларе осталось немного. Единственное, о чем она просила, – чтобы без мук. «Только чтобы было обеспечено человеческое доживание», – повторяла она.
А с обезболивающими как раз было плохо.
Конечно, подключили университет, организовали звонки и письма в Минздрав, но все это забирало время, а боли нарастали.
Тогда за дело взялась Юля. В соседней группе учился Ваня Защипин, и всем было известно, что Ванин двоюродный брат работает там – глаза поднимались кверху, к потолку, но само слово не произносилось.
Ванька был малозаметный, курносый и тихий середнячок, вряд ли когда-нибудь Юля обратила бы на него внимание. Но тут пришлось.
– Помощь? – растерянно переспросил он. – Какая помощь?
Юля терпеливо повторила:
– Очень болен дорогой и близкий человек. Врубился?
Покрасневший Ваня послушно кивнул.
– Так вот, – продолжила Юля, – мне нужна твоя помощь. Нужно достать лекарство, понимаешь? Импортное обезболивающее. Ну, дошло?
– А при чем тут я? Ты что-то напутала, Юль. У меня никого нет в аптеке.
– Да при чем тут аптека! – с досадой воскликнула она. – Его невозможно достать в простой аптеке. Врубился теперь?
Ваня послушно кивнул и, кашлянув, осторожно уточнил:
– И все-таки, Юль. При чем тут я?
– Тут при чем твой родственник! – еле сдерживаясь, объяснила Юля. – Твой важный родственник! Кажется, брат? Мне сказали, он оттуда, – и Юля подняла глаза к потолку. – Наврали? – Голос звучал угрожающе, она не думала от него отстать.
И тут до бедного Вани дошло:
– А, брат! Ну да, брат! Работает, да. И что из этого следует?
– Ну ты и тупица, Защипин! – не выдержала Юля. – У них там своя аптека! Ну, понял? Короче, сможешь помочь?
– Попробую, – нехотя промямлил Ваня, – но обещать не могу.
– Попробуй! – Юля посмотрела ему в глаза. – Очень сильно попробуй! В смысле, постарайся, Вань! Это очень важно, понимаешь? Так важно, что… – Махнув рукой, Юля отвернулась. Еще не хватало, чтобы этот рыжий тупица увидел ее слезы.
Если по правде, то она почти не рассчитывала на Ванькину помощь, все знали, тот страшный тормоз. Но странный Ванька помог и с тех пор в ее присутствии краснел и кидал на нее пылкие и многозначительные взгляды. Влюбился? Ничего удивительного, в нее влюблены были многие.
Через несколько дней Ванька подошел к ней и смущенно протянул бумажку с телефоном.
– Звони, – сказал он, – брат обещал помочь. Я сказал, что для очень хорошей девушки, – смешавшись, выпалил он, подтвердив тем самым ее догадку: втрескался.
Юля нервничала перед встречей с важным Ванькиным братцем и была уверена, что увидит перед собой наглого и напыщенного гуся, равнодушного к чужим проблемам, как все чиновники.
Но в большом кабинете, обшитом деревянными панелями, за огромным столом, на котором лежали кучи папок и бумаг, сидел представительный, похожий на американского сенатора голубоглазый и седовласый мужчина сорока с небольшим лет.
Юля тряслась как осиновый лист. В первый раз в жизни она была в таком месте.
И куда делись ее уверенность и острый язык?
Взяв себя в руки, она изложила проблему.
Важняк, как она его окрестила, хмурился, но ничего не отвечал.
Когда она замолчала, он взял телефонную трубку.
После короткого разговора, который Юлька почти не запомнила – вдобавок от стресса сильно разболелась голова, – он приятным баритоном и все с таким же строгим лицом объяснил, что нужные препараты она сможет взять в ведомственной аптеке.
– И впредь – вы меня поняли? – видя ее растерянность, уточнил он, – и впредь, Юлия Александровна, с этим у вас не будет проблем.
– Поняла, – прошелестела Юля, но кроме сбившегося и невнятного бормотания, кроме еле слышных «спасибо» и «мы вам обязаны» (он, услышав это, усмехнулся), ничего не получилось.
Слуга народа – так с иронией и даже сарказмом называла она его до сегодняшней встречи, – попросил ее оставить телефон – на всякий случай.
– Оставить секретарю? – уточнила окончательно растерянная Юлька.
«Слуга» улыбнулся:
– Зачем же? Впрочем, как вам будет удобно.
Ее снова бросило в краску, и она залепетала что-то оправдательное и точно дурацкое и боком, ссутулившись, вышла из кабинета.
Отдышавшись и выкурив три сигареты подряд сидя на холодной и мокрой от прошедшего дождя скамейке, Юля пришла в себя.