Дом в Порубежье

Должно быть, волею Провидения я сумел опередить чудищ едва ли не в самый последний момент. Я подумал про парапетный камень. Как случилось, что он упал? Ведь при каждом выстреле я опирался на него и при этом не замечал, чтобы тот шатался. Однако стоило мне разогнуться, и камень вдруг вывалился из-под ног. Нетрудно было сообразить, что бегству свиномордых я был обязан скорее своевременному падению камня, чем меткой стрельбе. Потом я решил, что следует воспользоваться передышкой и надежнее укрепить дверь. Мерзкие твари еще не возвращались к двери после падения камня, но кто мог сказать, как долго будут они держаться вдали?

Я спешно приступил к починке двери, но уже со всей возможной основательностью. Спустившись вниз, я отыскал несколько крепких дубовых досок, принес их в кабинет и, оторвав прежние самодельные опоры, набил на дверь поперечины и только потом вновь старательно приколотил свои распорки, до шляпки забивая в дерево каждый гвоздь.

Дверь стала, на мой взгляд, прочней, чем была, – доски добавили надежности, и теперь я мог рассчитывать, что она сможет выдержать и более серьезный натиск.

А потом я зажег прихваченную из кухни лампу и отправился проверять нижние окна.

Теперь, узнав силу, которой обладали эти твари, я испытывал беспокойство, и окна нижнего этажа внушали мне опасения, несмотря на прочные решетки, которыми они были защищены снаружи.

В первую очередь я отправился в погреб для хранения масла, который еще не оставила память о недавнем приключении. Было холодно, и сквознячок выдувал странную нотку на обломках стекла. Невзирая на все неприятные воспоминания, мне показалось, что там ничего не изменилось. Я подошел к окну и осмотрел решетку внимательней, отметив успокаивающую толщину ее прутьев. Тут мне вдруг показалось, что средний из них чуть изогнут – самую малость, – так могло быть уже многие годы, ведь прежде мне не случалось обращать внимание на это окно.

Протянув вперед руку, я взялся за прут, для моих рук он был словно вырублен из скалы. Неужели твари попытались начать с него и оставили старанья, лишь убедившись в том, что эта решетка им не по зубам. Потом я проверил все окна по очереди, но даже самый придирчивый осмотр не выявил ничего подозрительного. Закончив с этим делом, я вернулся в свой кабинет и налил себе чуточку бренди, после чего поднялся караулить на башню.

Глава VIII После нападения

Было уже около трех часов ночи, и небо на востоке начинало бледнеть, предвещая зарю. Неторопливо явился рассвет, и я наконец смог тщательно разглядеть, что творится в Садах. Однако чудищ нигде не было видно. Я перегнулся вниз, чтобы посмотреть: на месте ли тело твари, которую мне удалось пристрелить ночью. Его не было, и я решил, что Свинорылы успели убрать труп.

Потом я спустился на крышу дома и подошел к месту, откуда вывалился кусок парапета. Я внимательно поглядел вниз: плита оставалась на месте, но сверху сложно было сказать, есть ли под ней чье-нибудь тело; не было заметно и тех тварей, которых я пристрелил после падения камня. Значит, убрали и их. Я повернулся и отправился вниз – в кабинет, где наконец рухнул в кресло, не ощущая в себе никаких сил. Уже вполне рассвело, только лучи солнца еще не начинали по настоящему греть. Часы пробили четыре раза…

Вздрогнув, я проснулся и торопливо огляделся вокруг. На часах в углу стрелки показывали три. День уже клонился к вечеру. Значит, я проспал почти одиннадцать часов.

Неровным движением я распрямился в кресле и прислушался. В доме царило полное молчание. Я медленно поднялся на ноги и зевнул. Но усталость еще не отпустила меня, и я уселся вновь, раздумывая о причинах внезапного пробуждения.

Наконец я решил, что, должно быть, пробили часы, и уже намеревался вновь придремать, когда внезапный шум разом заставил меня забыть про сон. Кто-то, крадучись, пробирался по коридору неподалеку от моего кабинета. Я мгновенно вскочил на ноги, руки сжимали винтовку. И стал ждать, стараясь не производить шума. Неужели твари сумели проникнуть в дом, пока я спал? Однако, пока я так размышлял, шаги приблизились к двери, на миг остановились и проследовали дальше. Я осторожно – на цыпочках – прокрался к дверному проему и выглянул. Тут я испытал истинное облегчение, знакомое, наверно, лишь помилованному перед самой казнью преступнику – в коридоре оказалась моя сестра, уже направлявшаяся к лестнице.