Дом в соснах

– Его. Определенно его. – Майя внутренне ежится, но старается этого не показывать. – Он начал расспрашивать обо мне, как только я вчера села в его машину, – говорит Обри. – И как только я сказала, что увлекаюсь магией, он заявил, что я обязательно должна почитать эту книгу. – Ее взгляд скользит вниз, к книге, переплет которой находится в опасной близости от лужицы, оставленной стаканчиком Фрэнка. – Он предложил забрать ее из библиотеки сегодня в семь.

– Допустим… но это не значит, что ты должна была являться.

– Мне было любопытно. Я думала, что просто заберу книгу. Я знаю, как это только что прозвучало в устах Фрэнка – будто я случайно заглянула к нему, когда он уходил с работы. Но он вешает тебе лапшу на уши, Майя. Он все это подстроил. Библиотечная книга была просто предлогом, чтобы снова увидеть меня.

Майя сжимает челюсти.

Она видит, что Обри неприятно говорить ей это. Она не пытается обидеть Майю, и это выражение на ее лице – то, которое Майя приняла за раскаяние, – на самом деле жалость. Обри чувствует к ней жалость. И это намного хуже. На протяжении многих лет у них были разногласия, но до сих пор ни один из них по-настоящему не ранил другого.

– О, пожалуйста, – выплевывает Майя. – Ты заявилась ко мне домой вся… как бы это сказать?.. принаряженная, потому что знала, что он тоже приедет.

Обри не пытается защищаться.

– Я хотела разобраться, что он за птица, – отвечает она. – Ты ведешь себя странно с тех пор, как встретила его, и теперь я понимаю, почему. Он странный, Майя. Он все контролирует. И если бы меня спросили, я бы сказала, что это он предложил тебе отложить учебу в университете?

Майя не отвечает. С какой стати ему это делать? В любом случае, она почти уверена, что отсрочка была ее собственной идеей. Она задается вопросом, нравится ли это Обри, доставляет ли ей удовольствие то, как легко она заинтересовала Фрэнка.

– Послушай, – говорит Обри. – Я не злодейка и не пытаюсь украсть твоего парня.

– Почему нет? Разве Фрэнк не лучше, чем какой-нибудь отстойный местный житель, с которым ты в конечном итоге останешься?

Обри встает, берет книгу, смотрит на свой замороженный дункачино. Чашка почти полна, но содержимое подтаяло. Она мгновение колеблется, затем качает головой и выбрасывает его. Направляясь к двери, она говорит Майе:

– Ты не понимаешь этого, не так ли?

Двадцать пять

Рассвет ворвался в окна, как лев. Бренда ушла на работу в 4:30 утра, так что не нужно было бояться кого-то разбудить, и Майя свободно расхаживала взад-вперед по коридору возле своей старой комнаты в футболке и фиолетовых спортивных штанах, которые нашла в подвале. Движение помогало ей думать. Теперь она понимала историю, написанную ее отцом, но пока не могла на нее опереться, дабы найти ответы, проливающие свет на ситуацию с Фрэнком. Возможно, они заключались в том, что Майя, как и Пиксан, забыла что-то важное?

Или это было что-то другое? Что-то более очевидное?

Вспоминать себя семнадцатилетнюю было почти болезненно. День за днем она сидела одна в библиотеке, настолько поглощенная тайной книги своего отца, – переводила ее, делала заметки, осторожно перелистывала хрупкие страницы, что не замечала странного библиотекаря, работающего неполный рабочий день, который, должно быть, наблюдал за ней из-за справочного стола.

Пока она читала книгу, он читал ее. Должно быть, это было легко. Любой мог заметить, что она дорожит этой рукописью. Конечно, Фрэнк использовал это, чтобы познакомиться с ней поближе. Он как сотрудник библиотеки имел доступ к ее абонементу и видел, что она интересуется Гватемалой. Фрэнк, которого она знала, мог легко выдумать историю о том, как он тайком на рассвете забрался на пирамиду майя. Теперь она очень сомневалась, что это произошло на самом деле или что он когда-либо бывал в Гватемале. Должно быть, он решил, что это впечатлит ее, и оказался прав.

Но на этом он не остановился. Когда Фрэнк узнал, что книга написана ее покойным отцом, его интерес возрос. Теперь она задавалась вопросом, было ли это отчасти причиной, по которой он выбрал ее. Как и у Кристины, отдалившейся от своих родителей, у Майи была дыра в жизни – и Фрэнк увидел в этом возможность.

Он хотел заполнить эту пустоту, стать для нее самым важным человеком – и он хотел этого немедленно. Если она не была свободна, когда ему хотелось, – скажем, если у нее были планы с Обри, – тогда он любыми способами старался заставить ее опоздать.

В первый раз рассказать ему о своем отце он попросил Майю жарким ленивым днем, когда они сидели на траве на городской площади, потягивая вишневый коктейль.

«Что ты хочешь знать?» – спросила она.

«Его историю».