Дом в Вечерних песках

Октавия вздохнула свободнее, когда медиум завершила свое утомительное предисловие. Она услышала шорох раздвинувшихся штор, что закрывали шкаф, а также шарканье босых ног по дереву. Затем снова воцарилась полная тишина, насколько полной может быть тишина в зале, где более десятка взрослых мужчин и женщин уже почти полчаса сидели на обеденных стульях, страдая от дискомфорта или скуки.

Минуты текли. Октавия задумалась о своем, но скоро ее размышления прервал негромкий шум. Это скрипнул стул справа от нее, на который опустился еще один гость, неслышно вошедший в гостиную. Тихо извинившись перед почтенной публикой, он наклонился к Октавии и деликатно кашлянул.

– Это ты, красотка? Я буду страшно разочарован, если занял не то место, которое зарезервировал с таким трудом.

Миссис Дигби адресовала ему возмущенный упрек, и Октавия не сразу решилась ответить.

– Эльф? – через минуту шепотом спросила она. – Как тебе удалось сюда проникнуть? Мы здесь замурованы, как в гробнице.

– Ну ты же меня знаешь, дорогая. Ни одна гостиная в Лондоне не устоит перед моими хитростями. Маккен сказал, что ты приходила в мое отсутствие. Мне ужасно стыдно, что ты меня не застала, но я готов искупить свою вину. Мне кое-что удалось разузнать по поводу…

Недовольное шиканье со всех сторон заставило его умолкнуть на полуслове, и снова воцарилась тишина. Прошло десять минут, а может, и двадцать: Октавия потеряла счет времени. Тишина вкупе с темнотой производили удивительно дезориентирующий эффект. Создавалось впечатление, что она едет в вагоне без окон, куда-то безостановочно движется, покрывая необозначенные расстояния. Из зашторенной кабинки донеслось тихое шуршание, и снова наступила тишина. Даже тиканья часов не было слышно.

В темноте Октавии казалось, что Эльф сидит почти вплотную к ней. Она ощущала его тепло и запах. Странно, думала она, что он сюда пришел. Такие вечера, как у миссис Дигби, он обычно не посещал. И как он узнал, что она здесь?

В центре круга появился свет. Сначала дрожащий, потом устойчивый. Необычный столб света непонятного происхождения. Не очень яркий, но беспримесно чистый. Внутри него переливались и мерцали лучи, но внешние границы оставались незыблемо ровными. Такого света Октавия никогда еще не видела. Она глаз не могла от него отвести.

– Я – Психея.

Новый голос. Или все тот же первый, но измененный при помощи какого-то механизма. Неестественно громкий, как и раньше, этот голос теперь, казалось, звучал со всех сторон. Холодный, четкий, с торжествующими нотками.

– Я – Психея. Слушайте меня.

На фоне света появилось лицо. Бесплотное лицо, словно подвешенное в пустоте. Его черты, казалось, проступали из какой-то рассеянной нематериальной поверхности. Становились то ярче, то бледнее, зыбились и расплывались.

– Некогда я была само воплощение красоты, желанна и чиста. Передо мной преклонялись, как перед богиней. Но я жила среди людей, а люди не знают покоя, пока не найдут какой-то изъян в добродетели женщины. Проклятая собственным отцом, я была принесена в жертву загробному миру. Меня привели на скалу и оставили на милость ветров и демонов, которых они приносят с собой. Не спрашивайте, через какие испытания мне пришлось пройти, я больше не хочу о них говорить. Я снова очищена от порока и теперь принадлежу самой любви. Это моим светом вы должны озарить чертоги тьмы, если желаете сами ее познать и хотите, чтобы она признала вас. Но – прислушайтесь, кто-то идет сюда. Кто-то хочет что-то сказать.

В другой части гостиной вспыхнул второй столб света. Прозрачный, как кварц, он был покрыт рябью медленно кружащих пылинок. Несомненно, эти иллюзии создавались при помощи какого-то скрытого от глаз публики прибора, но сделано это было с исключительным мастерством.

– Кто к нам идет? – вопрошал голос Психеи. – Не бойся, отвечай! Ты среди друзей.

В ответ раздался жуткий грохот, словно слились воедино множество разных шумов: рев моря, удар смычка по слабо натянутым струнам, скрежет огромного мотора. Одна из дам в полном ужасе схватилась за руку мужа, прочие стали озираться по сторонам, ища подтверждения того, что все под контролем. Секунд через десять-пятнадцать грохот стих – так же внезапно, как и возник.

После этого, казалось, гостиную окутала тишина, но вскоре стал формироваться целый узор из звуков: пульсирующий шепот, шелест. Перекаты становились то тише, то громче, постепенно набирая силу. Это был голос. Кто-то говорил:

– Вы… вы… да, вы.

– Ну же, – приободрила Психея. Теперь в ее странном разветвленном голосе звучала нежность. – Ну же, не пугайся. Скажи, зачем ты явилась? Что хочешь нам сказать?

– Вы… вы красавица… будете красавицей.

– Да, да, говори.

– Вы первая красавица… вы… вы маленькая красавица… моя первая красавица.

– Ты была малышкой, наша гостья? Назови свое имя.

– Моя сестра говорит о вас, малышка Элис, говорит, вы прекрасны, как божий день.

– Мы приветствуем тебя, наш юный друг. Элис, когда ты покинула этот мир? С кем из живых ты хочешь поговорить?

– Все давно ушли, – отвечал детский голос, – окоченели давно, вы моя первая…