Дом вечности (сборник рассказов)

— А твоя шутка про свадьбу брата и сестры мне понравилась: я сам люблю пошутить.

Произнесла и скрылась под землей так же быстро, как и появилась. И тут же голодное отребье нежити с криком и гиканьем набросилось на нашу девушку и в считаные секунды распотрошило её. Царство ей небесное.

ПРОДАННАЯ ДУША

— Тебе в последнее время явно не везет, Паша: дочь вышла замуж за какого-то пройдоху, жена попала в больницу, тебя уволили, и карта не идет, — ухмыльнувшись, сказал один из партнеров Павла.

— А когда она к нему шла? — рассмеялся другой, очкастый, с крупной, как у быка, головой и шеей. Этот всегда издевался над Павлом, за что его Павел и недолюбливал.

— Но денег-то Паша никогда не считал, — констатировал третий, интеллигентного вида, с заметной сединой в волосах.

— Не считал, — набычился Павел, — и сейчас считать не стану!

— Так просадишь все — на что жить будешь, дурак-человек? — снова ухмыльнулся первый. Как всегда с ехидством.

— А я, может, и не собираюсь больше жить! Я, может, себя к смерти уже готовлю!

— Ну-ну, — выпятил губы очкастый, качая головой и пристально глядя в свои карты. — К смерти готовиться надо, надо… Особенно, когда проигрываешь много. — Он замолчал, потом свернул веер своих карт и посмотрел в таблицу. — А ты уж залетел солидно, голуба: в горке, что на лугу — одни цветочки.

— Цветы не ягоды, не всякому по вкусу.

— Вот-вот!

Павел совсем пал духом. Он в самом деле просаживал свои последние гроши и ему по-крупному не везло, хотя всегда он считался не последним игроком. Но что-то, видно, в последнее время действительно круто изменилось: на него как гром среди ясного неба посыпались какие-только возможны беды и несчастья. Он даже и не знает, по какой причине и когда все началось. Вдруг ни с того ни с сего дочери захотелось замуж и избранником ее оказался какой-то сирый — голь лапотная, — бесцветный ухажер, который учиться вместе с ней в одном вузе; потом жену схватили почки; затем ему недвусмысленно намекнули убраться из института. Новый зав. кафедрой так и заявил: «Нам с вами, Пал Палыч, не сработаться!»- и указал на дверь. И вот среда, день, когда он с приятелями «пишет» преферанс, — и снова полное фиаско: он отдает последнее, что у него осталось.

Он до конца надеялся на выигрыш, но надежда его не оправдалась, — он слишком заинтересованно играл и в результате потерял всё: деньги, имя, уважение.

По реакции своих партнеров он понял, что его больше не примут в этом кругу. Он перестал для них быть «кем-то», его выкинули за борт, он больше никто.

Павел в отчаянии пошел на «мизер» и получил «паровоз».

— Мы надеемся, за неделю ты вернешь проигрыш? — Лицо очкастого страшно вдруг вышло из света настольной лампы. Одни очки своим легким блеском напоминали о его присутствии.

— Я разыщу деньги, — твердо сказал Павел, поднимаясь.

— Можешь прихватить с собой коньяк, — ухмыльнулся снова первый. — Он тебе сейчас наверняка понадобится. Такси я вызвал, оно будет с минуты на минуту.

— Вы так любезны, сэр, — не удержавшись, съязвил Павел, — но предпочитаю прогулки пешком. Люблю, знаете ли, принимать вечерний моцион.

— Особенно, когда в карманах ветер свищет, — рассмеялся очкастый, и все остальные тоже рассмеялись. Одному Павлу было не до смеха.

На улице прямо из горлышка он высосал остатки прихваченной с собой бутылки и гахнул ею со всего маху об асфальт.

В темной глухой подворотне он наткнулся на человека в шляпе и черном пальто с поднятым воротником. Тот опирался плечом о стену.

— Всегда есть выбор, Павел, — тихо, но отчетливо сказал тот, едва Павел поравнялся с ним.

— Ты кто? — осоловело и несколько обескуражено спросил Павел.

— Я? Твое спасение, — ответил человек.

— И в чем же оно — мое спасение? — немного протрезвев, спросил Павел.

— В твоем желании, — все также туманно ответил человек.

— Желания мои безмерны, — решил раз и навсегда отвадить этого приставалу Павел. — Еще никому не удавалось их осуществить.

— В мире все возможно, — не унимался, однако, тот.

— А ты настырный, — совсем осмелел Павел. — Может, тебе взамен душу отдать?

— Можно и душу.

— Ну, бери, бери, коли хочешь: не жалко! Только что взамен дашь?

— Душу-то я возьму, не откажусь, но погодя. Еще она больно чиста у тебя и не замарана.

— Не замарана! У меня-то! — расхохотался Павел. — Ну насмешил!

— Будь тебе срок — полгода. Еще один. И будет тебе везти, и деньги будут водиться. Подумай только, сколько захочешь, — они враз у тебя и окажутся.

— Нет, ты, мужик совсем, видно, сбрендил. А может, ты галлюцинация, или сон какой, или хмель мой неугомонный?

— Договорились?

— Да ну тебя к лешему! — махнул на него рукою Павел и двинулся дальше. Оставшийся путь он все забавлялся этой нелепой встречей.

«Привидится же такое», — думал, бредя дорогой и глядя, как постепенно гаснут уличные фонари — приближалось утро.

Проспал он часов до десяти без задних ног. Проснулся с тяжелой головой. В холодильнике, однако, на похмелье ничего не оказалось.