Дом Весталок (ЛП)

– Публично он принимает версию своего пасынка – но, полагаю, лишь чтобы избежать скандала. Возможно, он с самого начала догадывался об истинной подоплёке этой истории – думаю, он нанял меня, чтобы подтвердить собственные подозрения. Потому-то он и велел Марку прикончить всех сообщников своего пасынка на месте, чтобы правда не выплыла наружу. О да, он знает, что произошло на самом деле, и, должно быть, презирает Спурия ещё сильнее прежнего – и, скажу я тебе, это чувство взаимно.

– Ох, эта та самая семейная вражда, которая нередко выливается в…

– Убийство, – бросил я, осмелившись произнести это зловещее слово вслух. – И я бы не решился ставить на то, который из них переживёт другого!

– А что мать мальчика, Валерия?

– Сын заставил её пережить худшие дни в её жизни, лишь чтобы потешить свою алчность, и я думал, что она заслуживает того, чтобы знать об этом. Но, когда я попытался рассказать об этом ей, она словно бы оглохла – если она и расслышала хоть слово, то ничем этого не показала. Когда я закончил, она лишь вежливо поблагодарила меня за спасение её драгоценного сыночка из лап этих жутких пиратов и на этом соизволила меня отпустить.

Люций лишь покачал головой.

– Но я всё-таки получил от Квинта Фабия то, что хотел.

– И что же?

– Поскольку он отказался дать мне мою долю выкупа, я настоял, чтобы взамен он дал мне кое-что другое из своего имущества – то, что он явно недооценивает.

– А, ты о своём новом телохранителе, – догадался Люций, бросив взгляд на Бельбона, который застыл в другом конце комнаты со скрещенными руками, невозмутимо сторожа нишу с моей одеждой с таким видом, словно охраняет выкуп за сенатора. – Этот малый – и впрямь истинное сокровище.

– Этот малый спас мне жизнь на пляже близ Остии – и, быть может, спасёт ещё не раз.

***

Иногда дела вновь заводят меня в окрестности Неаполя и той бухты – и я всякий раз отвожу время на то, чтобы посетить городской порт, где обретаются рыбаки. Я спрашиваю у них по-гречески, не знают ли они молодого человека по имени Клеон. Увы, неаполитанцы и впрямь весьма подозрительный и несловоохотливый народ: ни один из них так и не признался, что знает рыбака с таким именем – но ведь хоть кто-то в Неаполе должен был его знать?

Я рассматриваю все рыбацкие лодки в надежде увидеть его – почему-то меня не оставляет надежда, что он каким-то образом сбежал от людей Марка в тот судьбоносный день и сумел вернуться домой.

Однажды я был почти уверен, что заметил его: в отличие от Клеона тот мужчина был чисто выбрит, но глаза были те же. Я окликнул его с пирса, но лодка проскользнула мимо столь быстро, что я не успел толком присмотреться – я так и не смог убедиться, что не обознался. Быть может, то был его родич – или попросту похожий на него человек. Я не стал пытаться доискаться до истины – быть может, потому что боялся, что правда меня разочарует: я предпочитаю верить, что то был Клеон, без каких-либо доказательств. Да и разве найдётся в целом мире ещё один человек со столь одухотворёнными зелёными глазами?

ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ

Романы о Гордиане-Сыщике разделяют промежутки от четырех до девяти лет. Не всем читателям по вкусу подобные скачки во времени. С одной стороны, Гордиан стареет, а его дети растут с прямо-таки пугающей быстротой. (Хотя кто-то мог бы возразить, что это самый что ни на есть реализм, ведь то же самое тревожное чувство стремительно утекающего времени преследует нас и в реальной жизни). Похоже, читатели детективов в особенности предпочитают более плавный ход событий – чтобы следующая книга начиналась там же, где закончилась предыдущая. В идеале – следующим утром, но уж никак не спустя несколько лет!

Идея серии «Roma Sub Rosa» заключается в создании художественного портрета бурных последних лет существования Римской Республики, охватывая значительный период времени – от диктатуры Суллы в 80 г. до н. э. до убийства Юлия Цезаря в 44 г. до н. э., а может, и более поздние события. Вплетение детективной истории в канву сюжета каждого из романов не представляло собой проблемы, поскольку источники во множестве предоставляют убийства, отравления, казни и тому подобные вещи. Однако передо мной также стояла задача положить в основу сюжета каждой книги какое-либо значительное историческое событие, само по себе достойное полноценного исторического романа – диктатуру Суллы и дебют Цицерона («Римская кровь»), восстание Спартака («Орудие Немезиды»), деятельность Цицерона в качестве консула и заговор Катилины («Загадка Катилины»), суд над Целием Руфусом и декадентское «потерянное поколение» Клодии и Катулла («Бросок Венеры»), убийство Клодия, суд над Милоном и начало заката Республики, балансирующей на грани гражданской войны («Убийство на Аппиевой дороге»). Подобная схема требует значительных перерывов между романами. Тем не менее, это может измениться в последующих книгах, поскольку с начала войны между Помпеем и Цезарем знаменательные события группируются более тесно, так что, возможно, и Гордиан будет стареть куда медленнее, наслаждаясь обретенной в трудах мудростью.