Дом всех тварей

Мама обошла его кругом, осматривая, коснулась погон на его шинели, игриво прошлась пальцами, холодными, Амти знала, по его волосам. Ее босые ноги были покрыты трупными пятнами, волосы рядом с дырой в голове свалялись. Она была абсолютно мертва, в ней не было даже подобия жизни. Амти видела, что белок ее глаза, со стороны раны в голове, был залит кровью. Она смотрела на Шацара пытливо. Все потеряло значение, она смотрела на него так, будто ее жизнь ничего не стоила, словно ответ на вопрос, почему он лишил ее всего был лишь строчкой в стишке, который она силилась вспомнить.

И Амти увидела, что Шацар плачет. Наверное, ему и вправду все это время было мучительно больно. Мама ударила его, оставив на щеке кровь. Отметка, печать.

Шацар не закрывал глаза, наоборот, он смотрел на нее не отрываясь, смотрел на то, что смерть сделала с его любимой женщиной, смотрел на то, что он сам с ней сделал.

- Митанни, прости меня, - сказал он. - Умоляю тебя, прости.

Мама скривилась, а потом ее гримаса медленно перешла в улыбку. Нескольких зубов у нее не хватало. И, Амти чувствовала, Шацар все еще любит ее - такой, все еще видит в ней красоту, все еще желает ее.

В определенном смысле не было ничего, способного их разлучить. Даже смерть не разлучила.

Мама склонилась над ним и поцеловала его. Кожа сходила с ее губ клоками. Они целовались долго и страстно. Шацар лишил маму всего, абсолютно всего, а сейчас целовал ее так, будто для него ничего не было на свете дороже. Амти видела, что во рту у мамы черви, пожирающие ее язык, видела, как Шацар целует ее, не обращая внимания на личинок, которые падают вниз.

Мама отстранилась. Она смотрела на Шацара с каким-то отстраненным выражением. Потом мама вытянула руку, размяла пальцы. В этот момент Отец Свет снова стукнул тростью, и в ладони у мамы появился револьвер. Она посмотрела на него без удивления. Ее больше ничто на свете не удивляло.

Мама взвесила его в руке, может быть, оттягивая время или издеваясь. Шацар смотрел на нее спокойно, несмотря на то, что его воспаленные глаза все еще были полны слез.

Он плакал не потому, что ему было страшно утратить жизнь, он плакал потому, что утратил любовь. Мама приставила дуло к его виску, потом задумчиво скользнула вниз, по скуле, разжала ему челюсти, и он охотно позволил ей вставить дуло пистолета ему в рот. Он закрыл глаза и приготовился умереть. Он этого заслуживал.

В этот момент Амти не выдержала. Он не знала, пойдет ли против воли богини, и ей было все равно. Она бросилась вперед, встала между мамой и Шацаром. Мама задумчиво посмотрела на Амти.

- Нет, нет, пожалуйста, нет! Умоляю тебя! - шептала Амти. - Мама, мамочка, я прошу тебя. Мамочка, не делай этого!

Амти подумала, что сейчас найдутся правильные слова, способные остановить ее. Но они не находились. В конце концов, Шацар убил ее, и Шацар заслужил мести. Амти взяла маму за руки, и ее руки оказались холодными, как Амти и ожидала.

- Прошу тебя, - сказала Амти. - Мама. Я ничего больше не могу сделать, кроме как просить тебя.

Глаза мамы - один, залитый алым и другой - пустой, мертвенно-бледный, как рыбье брюхо, уставились на Амти. Сквозь дыру в ее голове Амти видела, как взволнованно летает неподалеку Мардих.

- Пожалуйста, - прошептала Амти. - Мамочка.

И тогда мама обняла ее. Ее холодные пальцы скользили по волосам Амти, и впервые Амти подумала, что, наверное, мама все-таки любила ее. Может быть, где-то в глубине ее души, осталась всего лишь искра этого чувства. Амти увидела, что на глазах у мамы выступили слезы - розовая, из залитого кровью глаза, и прозрачная из белого.

Ощущение ужаса и беспомощности исчезло, это была ее мама. Мертвая, милая мама. Амти обняла ее в ответ и тоже расплакалась. Мама вложила пистолет в ее руку, и Амти повернулась к Шацару.

Ей захотелось прошептать, что все хорошо и в то же время захотелось нажать на курок. Она коснулась дулом пистолета щеки Шацара, зайдя дальше, чем когда-либо. Казалось, нажать на курок очень легко. Как смотреть в бездну и хотеть падения. Так легко, так страшно, так желанно.

- Я люблю тебя, - сказал он. И Амти подумала, что он принимает ее за маму. А еще подумала, что сейчас не сдержится и выстрелит.

- Я люблю тебя, Амти, - сказал он. Отчетливо и искренне. Амти в ужасе отбросила пистолет, она чуть наклонилась к Шацару и поцеловала его в щеку, мокрую от слез.

Когда Амти обернулась, мамы уже не было.

Мать Тьма смотрела на них с божественной грустью. Их трагедии были для нее незначительны, но она стремилась сострадать им.

- Спасибо, - прошептал Шацар.

- Эли, - прошептала Амти. - Эли останется здесь?

- Да, - сказал Мать Тьма. - И последнее на сегодня.

Сотни людей в зале смотрели на нее, но ее речь и движения были неторопливы и нежны, будто она находилась с каждым из слушающих наедине. Она вскинула руку в царственном и легком жесте. А потом она запустила пальцы себе в глазницу и принялась вытаскивать собственный глаз. Амти запищала, уткнулась в плечо Шацару. Она не хотела это видеть. Амти была свидетелем многих ужасных пыток и казней, но не могла видеть, как ее Эли калечит себя.