Дома костей

– Мне нравится, что ты вспыльчивая и бедовая, что у тебя под ногтями могильная грязь, а в волосах – лесная листва, – продолжал он. – Ты отказываешься быть не такой, какая ты есть. А я о такой смелости могу только мечтать.

Она опустила голову:

– Никакая я не смелая.

– Рин…

– Будь я смелой, – сказала она, – я сделала бы вот это еще несколько дней назад.

И прежде чем он смог договорить, что хотел, их губы встретились. Он растерял все слова и замер в неподвижности.

Целовалась она так же, как занималась любым делом – целеустремленно и яростно. Она брала, и он охотно отдавал, ощущая тепло ее тела, прижавшегося к нему. Его ладони заскользили по ней, касаясь всего, чего только могли – оплетенных мышцами рук, шелковистых волос, прямых широких плеч, выступающего бугорками позвоночника, который изогнулся, когда она поерзала, стараясь найти более удобную позу. Для поцелуя место явно не подходило, Эллис смутно осознавал, как высоко они над землей, и понимал, что достаточно одного неверного движения, чтобы оба свалились с этой высокой башни. У него вырвался негромкий возглас – желание обратилось в звук.

В тот момент его не заботило, вернутся ли они когда-нибудь в Колбрен. Они могли бы поселиться здесь, в этой крепости иных с винным погребом и мертвой козой. Если, конечно, эта мертвая коза сумеет перебраться через озеро и аванк ее не съест.

Его мысли были обрывочными, они беспорядочно метались, пока ладони Рин скользили по его груди. Павшие короли, ему хотелось только одного – всецело отдаться этим прикосновениям. Желать и быть желанным в ответ – это осознание опьяняло, кружило голову. Из всех людей мира, которых Рин могла бы поцеловать, она выбрала его.

И все же он отстранился. Дыхание вылетало из груди короткими рывками, он видел, как рдеет румянец у нее на щеках.

– Все было… хорошо? – спросила она.

– Да. – Его нестерпимо тянуло снова прильнуть к ней, почувствовать нежность ее губ, но он заставил себя сидеть смирно. – Но мы… на самом краю. И как бы мне ни было приятно, я не хотел бы убиться насмерть, упав отсюда.

– Понятно.

Он все же поцеловал ее во второй раз – краткая вспышка обжигающего жара и сладости, – прежде чем подняться.

– Надо вернуться в казарму, пока вино не ударило в голову. Может, теперь я наконец сумею уснуть.

Рин кивнула:

– Я тоже скоро спущусь. – Ее взгляд устремился в сторону горизонта, пальцы сжались на горлышке бутылки. – Просто… мне нужно немного времени.

Судя по всему, она поднялась сюда не только ради красивого вида, но и ради удобной обзорной точки. Может, даже надеялась высмотреть отца.

– Понимаю.

Она искренне и коротко улыбнулась ему, отчего у него внутри все перевернулось. Он начал спускаться по винтовой лестнице. Голова кружилась, с каждым ударом сердца его окатывала волна восторга. Она поцеловала его. Она поцеловала его. Он потрогал пальцами губы. В произошедшее он едва осмеливался верить. Казалось, он в каком-то лихорадочном бреду и вот-вот очнется.

До казармы было рукой подать, но он так увлекся, что и не заметил, как забрел гораздо дальше. В крепости столько коридоров, столько дверей… Он прижал ладонь к лицу, стараясь стереть с него грустную улыбку. А ведь он ведет себя как спятивший от любви болван, он и не подозревал, что…

Рук, схвативших его, он не разглядел, но они были холодными и мокрыми от озерной воды, ногти впились ему в плечо. У Эллиса вырвался сдавленный крик, и он резко повернулся, силясь высвободиться.

Лунный свет окрашивал этот дом костей в бледно-серые тона. В его свете блестели эмблемы на доспехах и зияли провалы на месте выпавших зубов. Оставшиеся зубы напоминали пеньки, гладко обточенные за целую жизнь пережевывания твердой пищи.

Солдат. Скорее всего, погибший в озере, утащенный в его глубины аванком. Он и его товарищи умерли, но даже в смерти им не позволено было обрести достоинство. Мало того, им пришлось восставать вновь и вновь, выполняя приказ проклятия.

Впервые за все время Эллис испытал к домам костей подобие сочувствия.

Ему вспомнилась старуха в ночной рубашке, танцоры у костра, музыкант – и все те забытые мертвецы, которые не смогли обрести покой. Рин рассказывала, что сумела поговорить с одним из них. Может, удастся и ему.

– Я… я пытаюсь положить конец проклятию!

Дом костей выпрямился. Он уставился на него пустыми глазницами, вопросительно склонив голову набок.

Что бы ты сказал, если бы мог говорить? – подумал Эллис.

Дом костей удерживал Эллиса и не шевелился. Просто не давал ему сойти с места. Все существо Эллиса призывало его бороться, отбиваться, стремиться к безопасности, но возможно, если он просто объяснит как следует…

Дом костей пошевелил рукой.

Эллис заставил себя стоять неподвижно. Тонкие костлявые пальцы коснулись его груди, взбежали к плечу, как взбегает по паутине паук. Сердце Эллиса бешено билось.

Дом костей придвинулся ближе. Озерная вода капала с его подбородка и впитывалась в рубашку Эллиса.