Дома костей

Бутылка была покрыта толстым слоем пыли. Эллис взял ее с невольным трепетом.

Содержимое оказалось густым и вязким. Эллис торопливо проглотил его, но оно обволокло язык, задержалось во рту. Это вино имело привкус жженого меда и апельсиновой цедры. От него в груди распространилось тепло.

– Кажется, с ним все в порядке, – оценила Рин. – Однако пить слишком много я бы не стала, ведь завтра нам еще искать котел.

Он отдал ей бутылку.

– Ты правда так уверена, что мы его найдем?

Она заболтала свисающими ногами, словно не могла усидеть на месте.

– Но мы ведь уже далеко зашли, да?

– Да, но…

– Нет, – перебила она, – мы в самом деле далеко зашли. Мы побывали в поселке восставших мертвецов, срезали путь через рудник, не заплутали в горах, удрали от аванка и вот теперь пьем вино в крепости, в которой уже почти сотню лет никто не жил. Ну, если не считать той женщины, которая вызвала проклятие. – Ее пальцы сжались на горлышке бутылки. – Мы трижды совершили невозможное. Значит, сможем и еще раз.

Ее уверенность опьяняла сильнее вина.

– А что будет потом? – спросил он.

Она слегка пожала плечами:

– Я вернусь домой. Выясню, удалось ли Эйнону отобрать у моих родных дом, или же Гарет наконец не выдержал и огрел его по голове книгой расходов. – Ее напускная удаль быстро улетучилась, голос смягчился. – Я… даже не знаю. Наверное, мы похороним наших мертвецов. Или хотя бы воспоминания о них. – Она сделала еще глоток из бутылки и прокашлялась. – А ты, картограф? Продолжишь поиски родителей? Или составишь карту этих гор? Вернешься в Каэр-Аберхен?

Он медлил.

Рин была искренней с ним, и он должен поступить так же.

– Пока точно не знаю. Ты все еще намерена взять с меня плату за этот поход?

– Пожалуй, – отозвалась она. – Все зависит от того, что ценного я найду здесь. Может, просто унесу с собой несколько бутылок этого вина и откуплюсь им от Эйнона.

Эллис взял бутылку, сделал большой глоток и отдал обратно. Спиртное он не любил, но надеялся, что оно придаст ему смелости.

– Можно ли скучать по чему-нибудь еще до того, как оно закончится?

Рин щелкнула ногтем по бутылке:

– Пожалуй, я буду скучать вот по этому, как только закончится бутылка.

Он покачал головой:

– Нет, я про… другое. Про место или человека.

Молчание, которое последовало за этими словами, было полно невысказанных чувств. Эллис гадал, неужели ненароком забрел куда не следовало и заикаться об этом не стоило вообще. Но наконец Рин ответила:

– Думаю, можно. Предчувствие потери ранит почти так же больно, как сама потеря. Ловишь себя на том, что цепляешься за каждую мелочь, потому что она больше не повторится.

– Адерин… – начал он и сразу поправился: – Рин… признаюсь честно: скучать по этому походу я не стану. Ночевки на голой земле, дождь, гниющие трупы, постоянный страх, что вот-вот кто-нибудь выскочит из темноты и убьет нас обоих… – Мысленно отметив, что пока все идет успешно, он заставил себя продолжать: – Но несмотря на обилие вокруг чудовищ и мертвецов, мне все же хочется, чтобы это не кончалось. То есть я, конечно, хочу, чтобы оно кончилось – дома костей и так далее. Но когда мы вернемся, мне будет недоставать… ну, то есть я хочу сказать, что… буду скучать по тебе.

Молчание между ними было таким тяжелым, что на страшный миг у Эллиса мелькнула мысль просто прыгнуть вниз. Такой конец показался ему менее мучительным.

А потом Рин рассмеялась. Сначала издала сдавленный смешок, который перешел в хихиканье.

– Замечательно, – выговорила она, когда наконец приступ веселья миновал. – Ну, конечно, не так впечатляет, как тот раз, когда сын заготовщика торфа пытался ухлестывать за мной и позвал показать болото, а у меня завяз в нем один сапог, и пришлось его там и бросить.

– Что ж, – чуть язвительно отозвался Эллис, – я рад, что сумел превзойти и болото, и твой потерянный сапог.

– Ты всегда начинаешь признания с пролога про гниющие трупы?

– Знаешь, в прошлый раз я пытался преподнести девушке цветы, но оказалось, что она предпочитает картографам рыцарей.

Она снова рассмеялась, но на этот раз не так безудержно.

– Ах, Эллис, Эллис… – Ему понравилось, как она произнесла его имя, перекатывая слоги во рту мягко, почти нежно. – Я же сущее бедствие. Ты сам знаешь. Я вспыльчива. Мертвецов предпочитаю живым. Только и умею, что рыть могилы и выживать в лесу. Брат считает, что я бросила семью, а сестра любит меня, но ведь она любит и мертвую козу, так что пристрастия у нее своеобразные. Да, а что же последний из членов семьи, который меня раздражал? Я попросту зарыла его и даже надгробного камня не поставила.

– Ну а я – картограф, который то и дело умудряется заблудиться, – возразил Эллис. – Семьи у меня нет, в глуши я и двух дней не продержусь, и, вероятно, левой рукой никогда в жизни не сумею поднять что-либо тяжелее пивной кружки.

– Все это не ты, – сказала она и взяла его за руку. – А настоящий ты… ты хороший, Эллис. Ты добрый и хороший, а я… я нет.

– Ну а мне ты нравишься такой.

Похоже, это настолько удивило ее, что она умолкла.