Дома мы не нужны. Книга вторая. Союз нерушимый

– Да, – представил Александр, – Оксана Гольдберг, ученица самой Анфисы Резцовой.

– Постой, – Джентале сам остановился, – Резцова ведь лыжница – как наша Стефания Бельмондо… ну почти как Стефания (Оксана вскинулась – что значит почти!?). Она потом кажется в биатлон ушла. Когда Стефания на Олимпиаде в Абервилле свое первое золото взяла..

– Анфиса Резцова тоже стала там олимпийской чемпионкой, – подхватила израильтянка, – между прочим самой первой в мире.

– А может быть, мы уже пойдем? – попытался прервать их воспоминания командир.

– Хорошо, идем, – согласился итальянец, в лице которого прибавилось сентиментальности.

Русские тоже поднялись из за стола, резко поворачиваясь к широкому проему – это вернулся красавец Грассо, исполнивший очевидно все указания босса.

– Марио, – бросился к нему Джентале, так широко распахнув руки для объятия, что парень чуть не выскочил обратно – он явно не привык к такому поведению хозяина.

– Ага, – догадалась русская израильтянка, – теперь его очередь изображать пьяного. А может, действительно в голову ударило?

Паоло между тем ухватил Марио за рукав и подтащил его к полковнику.

– Знаешь кто это? – возопил он, тыча пальцем в грудь Александру, – это мой лучший друг; нет! Это мой брат! И ты, Марио будешь так же верно служить ему, как и мне!

Кудрявцев и Оксана переглянулись; поэтому она не успела заметить, как громадный парень рухнул на колени – теперь он был вровень с командиром. А последний не бросился, как ожидала девушка, поднимать парня. Нет – он замер на мгновенье – и вот уже в его руках ножны с боевым ножом, которые он и вручил Грассо.

Командир предлагал ему нечто большее – дружбу; и парень принял ее.

А его босс оказался не таким уж и пьяным – выходя из помещения, он не забыл про оружие – велел телохранителю захватить оба автомата. С магазинами, естественно. Поэтому неудивительно, что сразу несколько стволов нацелилось на выходящих из комнаты людей – со стороны могло показаться, что русские вышли на улицу под конвоем. Оксана была уверена, что и пара лучших в этом мире снайперов внимательно рассматривают сейчас их. Поэтому она улыбнулась и даже помахала рукой, а командир… Командир подходил уже к тракторному прицепу вместе с итальянцами. Бывший ангар был уже пуст; больше того – его уже не было, поскольку дюралевые листы, из которого он был когда-то сложен, тоже были аккуратно сложены в прицеп.

– Молодцы, – похвалил командир, заглядывая внутрь, – а как рулоны-то закинули туда?

Оксана встала рядом – действительно, у передней стенки бывшего мусорного контейнера громоздились тяжеленные рулоны бумаги; даже тот, что оставил четвертую часть в родном мире.

– Да просто, – пояснил тракторист, с подозрением принюхиваясь к полковнику, – опустили заднюю дверцу прицепа, накатили и снова подняли ее – на все и пяти минут не ушло. Он так и не решился задать вопрос о таком знакомом запахе; задал другой:

– Товарищ полковник, может копнем? – Никитин кивнул на две лопаты, которые лежали черенками к ним на расстоянии вытянутой руки – бери и копай.

– Я тебе копну, – не зло осадил его командир и тракторист снова смешно зашмыгал носом, – сказал же – никакой инициативы. Потом копнешь, когда команда будет. А пока вон – оленя сюда притащите, а то хозяин чего-то стесняется.

Анатолий с Володиным направились в пойму, за добычей, а командир – за Джентале с Марио.

– Третья часть марлезонского балета, – пробормотал он так тихо, что его могла расслышать только Гольдберг.

Девушке даже показалось, что он сейчас потрет в предвкушении ладонями – ведь сейчас наступало главное, за чем сюда пожаловали русские.

– Нет, – поправила себя Оксана, – главное было найти и покарать маньяка… маньячку – но с этим уже покончили. Нет! – она опять поправила себя, – как там Саша говорил? Главное – люди! Те самые парни, девушки и дети, которых нам никак не хотят показывать.

Она вдруг догадалась – поэтому и автоматы сейчас на плече у Марио: чтобы итальянцы (не могут ведь они все быть злодеями!) могли защитить себя. От кого? Командиру виднее.

Девушка бросилась догонять процессию впереди – даже Малыш уже с любопытством разглядывал лагерь. Примерно четверть его была завалена камнем – останками Пизанской башни. А остальное… – большинство зданий здесь было представлено магазинами – словно люди прощались со старым миром, стоя у роскошных витрин. От последних в основном остались груды битого стекла, так что приходилось осторожничать, заглядывая в глубь помещений. А как не заглянуть в косметический салон, из которого по прежнему доносились тонкие волнующие запахи; в одну из немногих сохранившихся целой витрину, скрывавшую за собой целую россыпь коробочек, флакончиков и много всего другого парфюмерного – изысканного и дорогого – в чем Оксана (она даже удивилась себе) с удовольствием покопалась бы.