Домашняя готика

– Я не ошибаюсь. – Годдард снова засеменила вперед, и Сэму оставалось только последовать за ней. – Он говорит, что никого не убивал, лишь когда я прямо спрашиваю его об этом. Ему это кажется настолько само собой разумеющимся, что он забывает, что об этом нужно говорить. Вдобавок он не просит его вытащить. Он не хочет выходить отсюда.

– Могу его понять. Я бы тоже не хотел возвращаться в дом, где убили по меньшей мере четырех человек. – Предупреждая ее следующую фразу, Сэм добавил: – Даже если я сам их и убил. Особенно если я сам их и убил.

– Он вовсе не поэтому не хочет выходить на свободу, – живо возразила Годдард. Либо у нее был исключительный талант подавать свое мнение как твердо установленный факт, либо она знала что-то, чего не знал Сэм. – Он думает, что ваша группа ведет расследование неправильно. Он убежден, что Джеральдин и Люси были убиты каким-то третьим лицом.

– Может, у него комплекс вины и ему нравится в заключении, – сказал Сэм. – Может, для него тюрьма – облегчение? Больше не нужно убегать, запутывать следы и скрываться. Да и кормят, опять же.

– Сколько вы уже служите? – спросила Годдард.

– Двадцать два года.

– И сколько раз вы видели людей, которым нравилось сидеть в тюрьме?

Сэм кивнул, уступая.

– Большинство предпочитает оставаться на свободе, даже если это означает, что у плиты стоять придется самому, – раздраженно пробормотала Годдард. – В общем, я просто хотела предупредить: если Марк Бретерик – ваш главный подозреваемый, вы зря тратите время. Он никого не убивал.

На самом деле Сэм даже не был с ней не согласен. Его больше интересовало, что может рассказать Марк, – а не то, что он, возможно, сделал. После разговора с Корди и Уной О’Хара у него появились новые вопросы к Марку. Делиться этим с Полой Годдард он не собирался. Ее заявление о вечной дружбе адвокатов и полицейских было самой обычной уловкой.

За сегодняшний день Годдард была уже второй женщиной, которая полагала, что Сэм задерет лапки и безоговорочно согласится с ней во всем. Корди О’Хара тоже была твердо уверена, что ни Марк, ни Джеральдин никого не убивали.

– Вы спрашивали об Эми Оливар, – сказала она. – Вот мать Эми, Энкарну, я вполне могу представить размахивающей в ярости мачете. С ней никогда не было скучно, мне она даже нравилась, но порой эта женщина бывала просто невыносимой.

Сэм отложил эту информацию в голове. Ему понравилась квартира Корди – небеленые кирпичные стены, разноцветные плетеные коврики и высокие вьющиеся растения. Ему нравилось, что она держала ребенка в слинге, пока они говорили, и нравилось имя ребенка – Иантэ. Прямо посреди гостиной, на подставке в виде большого плоского бронзового круга, стояла бронзовая скульптура, изображавшая, судя по всему, раздавленную жестяную банку. В зеленых занавесках мелькали розовые нити, а сами занавески спадали до пола, складками ложась на темный паркет. Отдельные элементы не сочетались друг с другом, как сказала бы Кейт, но странным образом вместе все выглядело великолепно.

Шестилетняя Уна О’Хара, после долгих уговоров матери, с крайне серьезным видом поведала Сэму секрет Люси Бретерик. Сэм не знал, есть ли в рассказанном хоть крупица правды. Но надеялся вскоре это выяснить.

Марк Бретерик поднялся навстречу Сэму и Поле Годдард.

– Что случилось?

– Помимо того, что у вас в саду нашли два трупа?

– После этого? Вы знаете, чьи это тела?

– Пока нет, – ответил Сэм.

– Предыдущий детектив, Гиббс, все расспрашивал меня про одноклассницу Люси, Эми Оливар, и про ее мать. Вы считаете, это они?

– Мы пока не знаем.

– Думаю, они. – Бретерик посмотрел на адвоката: – Детектив Уотерхаус рассказал мне про фотографии, спрятанные в рамках, за снимками Джеральдин и Люси.

Да этот Бретерик осведомлен не хуже следователей.

– Директор школы видела фотографии и подтвердила, что на них Энкарна и Эми Оливар, – сказал Сэм. – А теперь у меня несколько вопросов, Марк.

– Послушайте, если это Эми и ее мать, вам снова придется искать Уильяма Маркса. Вы не могли найти его, потому что Джеральдин его не знала. Может, он как-то связан с Энкарной Оливар.

Сэм вежливо улыбнулся, стараясь подавить раздражение. Колин Селлерс предположил то же самое примерно полчаса назад.

– Займитесь школой, – продолжал Бретерик. – Маркс как-то с ней связан и, судя по всему, выбирает жертв из класса Люси. Вы предупредили другие семьи? На их месте я бы предпочел, чтобы меня предупредили.

Сэм повернулся к Поле Годдард:

– Вы не хотите его бросить и сделать своим клиентом меня? А то, похоже, это меня здесь допрашивают.

– Ладно, ладно, – поднял руки Бретерик, – задавайте свои вопросы.

– Мне необходимо поговорить с вами о прошлогодних весенних каникулах.

– И о чем же именно?

– Школа была закрыта с пятницы, девятнадцатого мая, до понедельника, пятого июня. Вы с семьей ездили во Флориду…

– Я не уверен насчет дат, но… да, мы ездили в Таллахасси прошлой весной. Сняли квартиру на две недели. Люси поехала с нами, так что, наверное, в школе были каникулы. В смысле… – Бретерик слегка покраснел. – Мы бы не поехали без нее. Джеральдин никогда бы так не поступила.