Домашняя жизнь русских царей

Очень понятно, что в царской Потешной палате музыкальные инструменты, цымбалы, органы и т. п. существовали не для одного лишь гудения, а представляли необходимую и весьма важную статью и для других разнообразных увеселений. При их помощи устраивалось, вероятно, всякое скоморошное дело – народные спектакли, начиная с кукольных комедий и оканчивая небольшими сценическими представлениями. Известно, что кукольная комедия и в старину принадлежала к числу потех общенародных, обычных, и нет сомнения, что ее происхождение относится к очень давним временам.

««Вместе с вожатыми медведей,,– замечает Олеарий,– у русских можно встретить и комедиантов, которые между прочим представляют разные шутки посредством кукол; для этого устраивают они из холста, обвязанного вокруг тела, род сцены, помещающейся над их головами, на которой куклы представляют разного рода фарсы. С такими подвижными театрами ходят русские комедианты по улицам»⁷³.

Конечно, для царских детей подобные потехи представляли одно из любимейших увеселений, поэтому в Потешной палате, судя по некоторым, хотя и скудным свидетельствам, шли постоянные представления даже немецких фигляров, балансеров, фокусников и т. п., которые непременно разыгрывали и какие-либо действа, арлекинады, небольшие шуточные пьески, на что вообще хитры были странствующие немецкие и польские артисты, стоявшие, конечно, в этом отношении выше наших скоморохов.

В числе упомянутых всяких потех было и танцевание по канатам. По обычному правилу Московского двора – требовать от каждого заезжего искусника-немца, чтобы он выучил учеников своему художеству, и потешник Иван Семенов тоже учил русских людей своей бесовской мудрости. Его ученики, метальники и накрачеи, забавляли с тех пор царевича Алексея и находились в его штате. Для потех им тоже изготовлялось немецкое платье. Потешник Иван Семенов, видимо, был артист на все руки; он тешил государя и соколами и в домашних забавах возился с государевыми дураками или шутами.

В первые 20 лет царствования Алексея Михайловича почти вовсе не упоминается о потехах этого рода. Знаем только, что во время моровой язвы, опустошившей Москву в 1654 г., когда оставленный дворец был пуст и зимой того года «от Грановитой к переграде и на Постельном и на Красном крыльце, и за переградой к Мастерской палате и от Стретенья и к Набережным хоромам и на дворцах», т. е. повсюду, лежали сугробы самые большие и пройти было невозможно,– в это время у государя в Верху, во дворце, в Потешном подклете оставался какой-то князь Ян (верно, потешное прозвание, быть может, тот же Иван Семенов) и карла с царскими попугаями, которых он сумел сберечь до возвращения царя в Москву.

Видимо, что молодой царь был мало расположен к утехам домашней Потешной палаты. Его в первые годы занимала исключительно псовая и соколиная охота, медвежьи бои, медвежьи и волчьи осоки⁷⁴, походы на лосей и вообще на лесного и полевого всякого зверя. Отвлекать таким образом молодого царя подальше от государственных дел было также в видах боярина Морозова, его дядьки и соправителя, тогдашнего временщика. Кроме того, в первые же годы царь обнаружил стремление обновить распущенную жизнь, внести в нее строй и порядок, обнаружил, словом сказать, стремление к реформе, хотя еще вовсе и не сознавал, в чем она должна состоять, чтобы принести народу действительное благо. Был восстановлен идеал хорошей жизни, по старому – Домострой. Стремлениям царя тотчас ответила духовная власть, которая в эту эпоху находилась под влиянием многих староверов и изуверов и закладывала вместе с ними по поводу исправления и нового издания церковных книг основание для раскола.