Домашняя жизнь русских царей

Императрица Анна, приехав в Москву в 1730 г, остановилась сначала в Кремле в Потешном дворце; но, вероятно, из-за неудобства помещения, она вскоре велела выстроить для себя новый деревянный дворец где-то возле Арсенала, который и назван был Аннингофом.. Лето она провела в Измайлове, принадлежавшем ее матери, царице Прасковье¹²¹. Между тем дворец Аннингоф в Кремле был окончен. Выстроенный по проекту известного в то время архитектора графа де Растрелли, он был, по отзыву современников, весьма красив и убран великолепно. Осенью 28 октября, императрица переехала в него на жилье. Однако ж к лету она выстроила себе другой Аннингоф, на Яузе, подле Головинского дома. Там она прожила до возвращения в Петербург и с тех пор там же основала свое пребывание. В 1736 г. туда перенесен был и кремлевский Аннингоф, названный Зимним, в отличие от тамошнего, который был Летним. Впрочем, название яузских дворцов Аннингофом употреблялось, кажется, только в официальных бумагах и, может быть, между придворными. Москвичи по-прежнему называли их Головинским дворцом.

Село Измайлово в XVIII в.

В 1737 г., мая 29-го, Москву опустошил страшный пожар, от которого значительно потерпел и Кремлевский дворец. Кровли на всех церквах и почти на всех зданиях, на Грановитой, Столовой, Ответной и др. палатах сгорели; в том числе над Красным крыльцом медная кровля, крытая по железным связям и по дереву, сгорела и обвалилась. Сгорели Верхний и Нижний Набережные сады. Сгорел также большой корпус Главной дворцовой канцелярии, прежний приказ Большого дворца, стоявший между Колымажными воротами и Рождественским собором, причем большей частью погиб и Архив. Это невосполнимая во всех отношениях утрата для истории царского быта, и особенно для истории древних художеств и ремесел, деятельность которых в XVI и XVII ст. была очень распространена во дворце. Кроме того, и в других палатах вместе с делами с 1700 г. сгорели, без сомнения, весьма любопытные бумаги, принадлежавшие Меншикову и Долгоруким, а также Походной канцелярии Петра.

К новой коронации, при императрице Елизавете, точно так же оказалось, что в московских дворцах из-за их неустроенности нельзя было жить, и не только в Кремлевском, но даже в Головинском и Лефортовском. В декабре 1741 г. был дан указ привести их «в совершенное состояние, как можно б было в них жить». Тотчас же начались работы, которые продолжались даже по ночам, и через два с половиной месяца, к концу февраля 1742 г., дворцы были готовы. Приехав в Москву, императрица остановилась в Потешном дворце, где находилась и Аудиенц-камера. Но Кремлевский дворец все-таки не представлял удобств для постоянного пребывания, и императрица вскоре переселилась на Яузу в Зимний дом, а двор – в Лефортовский дворец. В другой приезд, в 1744 г., она также прожила несколько времени в Потешном дворце.

Желая устроить в Кремле более удобное жилище, Елизавета поручила обер-архитектору Растрелли «для строения того дому усмотреть другое место, и чтоб дому быть каменному, а не деревянному». Решено было выстроить дворец на месте Средней Золотой, Столовой и Набережных палат, возле Благовещенского собора. В 1753 г. было построено новое здание в растреллиевском вкусе и названо Кремлевским Зимним дворцом. Этот дворец, состоящий из двух корпусов, малого и большого, впоследствии несколько раз переделывался, обстраивался и распространялся новыми покоями и сломан был уже по случаю постройки теперешнего нового дворца. Между тем другие части дворца все более и более ветшали без починок и поддержки. Такое состояние зданий, особенно тех, которые были вовсе брошены, внушало опасения; следовало, по крайней мере, предотвратить их внезапное разрушение.

С этой целью императрица велела 4 января 1753 г. осмотреть фундамент и погреба под Кремлевским домом. Архитекторы князь Ухтомский и Евлашев 1 мая 1753 г. подали подробные планы всех построек с изложением своих мнений, которыми между прочим объясняли, что «некоторые покои, кои состоят за Золотою решеткою (подле бывшего Патриаршего двора и Троицкого подворья), и площадки и под ними погреба так обветшали и большею частию обвалились, что и для осмотров в те места войти невозможно, и что оные места надлежит разобрать до самых нижних фундаментов, для осторожности других покоев, по близости к тем ветхим местам, ибо от оных и тем покоям причиняется вред, понеже строением так затемнено, что в нижние апартаменты и воздух проходить не может». Все это подтвердил и сам обер-архитектор Растрелли, проверявший осмотр Ухтомского и Евлашева. Он сообщил между прочим, что в «оном Кремлевском дворце всех покоев и с погребами находится до тысячи номеров и немалое число открытых площадок или галерей».