Домашние правила

Все это простые вопросы, так как каждая серия «Борцов с преступностью» завершается судом, где судье и присяжным предоставляются доказательства вины подозреваемого. Если бы я знал, что вопросы будут такие легкие, то не нервничал бы так. Я ведь ждал, что доктор Кон станет спрашивать меня о Джесс. О том, что случилось в тот день.

И конечно, я бы не мог ему сказать, значит мне пришлось бы лгать, а это нарушение правил.

– Что такое заявление о невменяемости? – спрашивает доктор Кон.

– Когда вы заявляете, что не виновны, потому что в момент совершения преступления не понимали, что происходит, а потому вас нельзя привлекать к ответственности по закону за ваши действия. Как Эдварда Нортона в «Первобытном страхе».

– Отличный фильм, – говорит психиатр. – Джейкоб, если ваш адвокат считает, что вам не следует давать показания, вы согласны с этим?

– Почему мне не дать показания? Я скажу правду.

– Когда вы можете выступить в суде?

– Я не могу. Адвокат велел мне ни с кем не разговаривать.

– Как вы считаете, какие у вас шансы на признание невиновным?

– Сто процентов, – отвечаю я, – потому что я этого не делал.

– Вам известно, какие серьезные улики существуют против вас?

– Очевидно, нет, так как я не видел документов, которые представят суду…

– Вы знаете об этой процедуре? – удивленно спрашивает доктор Кон.

Я закатываю глаза:

– Согласно параграфу шестнадцать Правил раскрытия информации штата Вермонт, порядка процедуры для Верховного суда, обвинение должно предоставить защите все доказательства, которые собраны по делу, включая фотографии, документы, заявления, медицинские осмотры и любые другие материалы, и будут использованы в суде; если они не будут представлены, то мне разрешат выйти на свободу.

– Вам понятна разница между защитой, обвинением, судьей, жюри присяжных, свидетелями?..

– Защита – это моя команда, мой адвокат, свидетели и я, так как мы защищаем меня от обвинений, выдвинутых прокурором. Судья – это мужчина или женщина, у которых есть власть над всеми, кто находится в зале суда. Он ведет судебный процесс, выслушивает показания и выносит решения в соответствии с законом. Судья, которого я видел несколько дней назад, был не очень добр и отправил меня в тюрьму. – Я делаю вдох. – Жюри присяжных – группа из двенадцати человек, они выслушивают факты и свидетельства, доводы адвокатов, а потом удаляются в комнату, где их никто не видит и не слышит, там они решают исход дела. – Вдогонку я добавляю: – Жюри присяжных должно состоять из двенадцати человек, равных мне, но формально это означало бы, что у всех присяжных должен быть синдром Аспергера, только тогда они по-настоящему поймут меня.

Доктор Кон еще что-то помечает в своем блокноте.

– Вы уверены в своем адвокате, Джейкоб?

– Нет, – отвечаю я. – После первой встречи с ним я три дня провел в тюрьме.

– Вы согласны с тем, как он ведет дело?

– Очевидно, что нет. Ему нужно сказать им правду, чтобы обвинения были сняты.

– Это так не работает, – говорит доктор Кон.

– Это работало так в «Моем кузене Винни», – возражаю я. – Когда Джо Пеши говорит суду, что машина не та, которую опознал свидетель, так как у нее другие шины. И это работало так в «Борцах с преступностью», восемьдесят восьмая серия. Хотите, чтобы я рассказал вам об этом?

– Нет, не нужно, – отвечает доктор Кон. – Джейкоб, как вы поступите, если свидетель на суде солжет?

Пальцы у меня начинают дрожать, так что я кладу одну руку поверх другой, придавливая их.

– Откуда мне знать? – говорю я. – Только лжецу известно, что он лжет.

Оливер

На бумаге Джейкоб Хант не только выглядит способным выдержать судебный процесс, но и похож на первокурсника школы права, который, вероятно, способен лучше защищать себя, чем я его.

Только лжецу известно, что он лжет.

Я уже в третий раз перечитал ответы Джейкоба доктору Кону, главному психиатру штата, и в третий раз это утверждение выпрыгнуло на меня с листа бумаги. Джейкоб Хант – гений с фотографической памятью, которая пригодилась бы мне во время учебы в школе права? Или он просто морочит голову своей матери… и всем остальным?

В любом случае, перечитывая отчет в последний раз, я понял, что у меня нет ни малейших шансов на признание его недееспособным – особенно в таком месте, как Вермонт. Нет, если уж кто и ощущает сейчас себя недееспособным, так это я, потому что мне придется сказать Эмме, что я даже не собираюсь бороться со штатом по этому вопросу.

Я еду к дому Хантов, так как Эмма и Джейкоб находятся под домашним арестом. Просить их о встрече в моем офисе невозможно. Тор сидит у меня на коленях, наполовину под рулем.

Заворачиваю на подъездную дорожку, глушу мотор, но из машины не вылезаю.

– Если она разозлится, – говорю я собаке, – я рассчитываю, что ты защитишь меня.

Сегодня холодно – около нуля, поэтому я сую Тора за пазуху и иду к двери. Эмма открывает прежде, чем я успеваю постучать, и говорит: