Домашние правила

В перерывах я получаю отчеты доктора Ньюком и доктора Кона, двух психиатров, которые встречались с Джейкобом. Неудивительно, что доктор Кон нашел Джейкоба вполне здравомыслящим. Психиатр, работающий на штат, и тостер признал бы здравомыслящим. А доктор Ньюком пришла к выводу, что в момент совершения преступления Джейкоб был невменяемым.

Несмотря на это, отчет доктора Ньюком мне мало чем поможет. В нем Джейкоб отвечает на вопросы как робот. Присяжные, может, и хотят быть справедливыми, но, когда дело доходит до вынесения вердикта, первостепенное значение у них приобретает интуиция, внутреннее чутье по отношению к обвиняемому. А значит, я костьми лягу, чтобы Джейкоб заочно вызвал у них как можно больше симпатии, раз у меня нет намерения вызывать его к барьеру для дачи показаний. С его отсутствием выраженных эмоций, бегающими глазами, нервными тиками – это было бы катастрофой.

За неделю до начала процесса я берусь готовить Джейкоба к суду. Подъезжаю к дому Хантов. Тор выскакивает из машины и, виляя хвостом, несется к двери. Пес привязался к Тэо до такой степени, что иногда я задумываюсь, не оставить ли его, свернувшегося калачиком, ночевать на постели Тэо, раз уж он, похоже, чувствует себя здесь как дома. Да и Бог знает: Тэо нужна компания. После его «бегства» через всю страну он «отстранен от полетов» лет до тридцати, хотя я продолжаю твердить ему, что, вероятно, найду повод подать апелляцию.

Я стучу, но никто не отвечает. По привычке вхожу сам, Тор быстро взбегает по лестнице.

– Привет! – кричу я, и появляется улыбающаяся Эмма.

– Вы как раз вовремя, – говорит она.

– Для чего?

– Джейкоб получил сто баллов за тест по математике, и в награду я разрешила ему устроить сцену с места преступления.

– Жуть какая.

– Просто еще один день моей жизни, – говорит Эмма.

– Готово! – кричит сверху Джейкоб.

Я иду за Эммой, но, вместо того чтобы направиться в комнату Джейкоба, мы двигаемся в ванную. Она открывает дверь, я тут же рыгаю и зажимаю ладонью рот.

– Что… что это такое? – с трудом выговариваю я.

Повсюду кровь. Я как будто попал в логово серийного убийцы. Длинная, изогнутая аркой кровавая полоса тянется вдоль стенки душевой кабинки, зеркало и раковина почти полностью залиты кровью. Эмма бросает взгляд на мое лицо и начинает хохотать:

– Успокойтесь, Оливер! Это всего лишь кукурузный сироп.

Она тянется к зеркалу, проводит по нему пальцем и подносит его к моим губам.

Мне не удержаться от искушения лизнуть его. Да, это кукурузный сироп, с красным красителем наверное.

– Не порти мне место преступления, мам, – ворчит Джейкоб. – Значит, ты помнишь, что хвост пятна крови обычно направлен в ту сторону, куда кровь текла…

Вдруг я вижу Джесс Огилви, стоящую в душе, и Джейкоба напротив нее, там, где сейчас Эмма.

– Я тебе подскажу, – говорит он матери. – Жертва была прямо здесь. – Он указывает на коврик между душевой кабинкой и зеркалом над раковиной.

Легко могу представить, как Джейкоб, смочив тряпку отбеливателем, вытирает зеркало и ванну в доме Джесс.

– Почему в ванной? – спрашиваю я. – Джейкоб, почему ты устроил сцену преступления здесь?

Этих слов достаточно, чтобы Эмма поняла причину моего глубокого потрясения.

– О боже! – Она поворачивается ко мне. – Я не подумала… Не поняла…

– Кровь сильно разбрызгивается, – говорит Джейкоб, которому явно не по себе. – Я подумал, мама будет меньше ругаться, если я сделаю это в ванной.

Строчка из отчета доктора Ньюком всплывает у меня в голове: «Я выполнял правила».

– Убери тут все, – говорю я и выхожу.

– Новые правила, – объявляю я, когда мы втроем сидим за столом на кухне. – Первое и главное: больше не разыгрывать сцены с места преступления.

– Почему? – обиженно спрашивает Джейкоб.

– Ты скажи мне, Джейк. Тебя судят за убийство. Думаешь, это очень умно – устраивать фальшивую сцену убийства за неделю до суда? Ты уверен, что соседи не подглядывают за тобой сквозь щели между занавесками?..

– А) наши соседи слишком далеко, им ничего не видно в окна, и б) сцена наверху в ванной не имела ничего общего с тем, что было в доме Джесс. Эта демонстрировала артериальное кровотечение в ду́ше и рисунок брызг крови на зеркале от ножевого удара, полученного жертвой со спины. А у Джесс…

– Не хочу ничего слышать, – перебиваю его я, затыкая уши.

Стоит мне только подумать, что шанс спасти Джейкоба есть, как мой подзащитный вытворяет что-нибудь вроде этого. К несчастью, меня бросает от мысли, что такое поведение лишь подкрепляет мою линию защиты (разве можно не считать его сумасшедшим после только что виденного мною?), к соображениям, что подобные выходки вызовут отвращение у присяжных. В конце концов, Джейкоб не разговаривает с воображаемыми гигантскими кроликами, а притворяется, что убил кого-то. На мой взгляд, это крайне подозрительно. Как будто он практикуется, чтобы потом, в реальности, не оплошать.

– Правило второе: в суде ты должен выполнять все точно так, как я скажу.

– Я был в суде уже раз десять, – отвечает Джейкоб. – Думаю, я справлюсь.

Эмма качает головой и тихо говорит:

– Слушайся его. Оливер сейчас главный.