Домашние правила

– Перед каждым заходом в зал суда я буду давать тебе блок листков для заметок, – говорю я ему. – Если нужен перерыв, ты даешь мне один из них.

– Какой?

– Любой. Но ты делаешь это только в том случае, когда тебе нужен перерыв. Кроме того, я дам тебе блокнот с ручкой и хочу, чтобы ты вел в нем записи, как делаешь во время просмотра «Борцов с преступностью».

– Но в этом зале суда ничего интересного не происходит…

– Джейкоб, – спокойно говорю я ему, – там будет решаться твоя судьба. Правило третье: ты не можешь разговаривать ни с кем. Даже с матерью. А вы, – я поворачиваюсь к Эмме, – не можете говорить ему, что он должен чувствовать, как реагировать, выглядеть или действовать. Все фразы, которыми вы обмениваетесь во время заседания, будут прочитаны прокурором и судьей. Я не хочу, чтобы вы даже обсуждали погоду, потому что это тоже будет интерпретировано, и, если вы сделаете что-нибудь подозрительное, вас сразу удалят из-за стола защиты. Хотите, можете написать: «Дыши» – это нормально. Или: «Все хорошо, не волнуйся». Но только такие вещи. Я хочу, чтобы вы это поняли.

Эмма прикасается к руке Джейкоба:

– Ты понимаешь?

– Да, – говорит он. – Могу я теперь уйти? Вы представляете, как трудно оттирать кукурузный сироп от стен, когда он засохнет?

Я не обращаю на него внимания.

– Правило четвертое: ты наденешь рубашку и галстук, и я не хочу слышать, что у тебя нет на них денег, это просто не обсуждается. Эмма…

– Никаких пуговиц, – заявляет Джейкоб тоном, не допускающим возражений.

– Почему?

– От них у меня странное ощущение на груди.

– Хорошо, – говорю я. – Как насчет водолазки?

– Могу я надеть свою счастливую зеленую толстовку? – спрашивает Джейкоб. – Я носил ее, когда сдавал экзамен и получил восемьсот баллов за математику.

– Давай пойдем к твоему шкафу и подберем там что-нибудь, – предлагает Эмма, и мы втроем топаем наверх, на этот раз в комнату Джейкоба. Я старательно не заглядываю в ванную, когда мы проходим мимо.

Хотя дымовая камера Джейкоба изъята полицией в качестве улики, он соорудил новую из перевернутого ящика для цветов. Ящик не прозрачный, как аквариум, но, вероятно, уже задействован в работе, так как я чувствую запах клея. Эмма распахивает дверцу шкафа.

Если бы я не видел этого собственными глазами, то никогда не поверил бы. Рассортированные по цветам, вещи Джейкоба висят на вешалках, не касаясь друг друга. Джинсы и брюки в синей зоне; радуга футболок с длинным и коротким рукавом. И да, на своем законном месте находится счастливая зеленая толстовка. В такой только на гей-парад идти.

Есть тонкая грань между тем, чтобы выглядеть в суде невменяемым и проявлять неуважение к суду. Я вздыхаю, изыскивая способ, как объяснить это клиенту, для которого нет ничего важнее ощущения, что планка с пуговицами касается его кожи.

– Джейкоб, – говорю я, – тебе придется надеть рубашку с воротником. И галстук. Прости, но все это никуда не годится.

– Какое отношение имеет мой внешний вид к тому, что вы скажете присяжным правду?

– Дело в том, что они будут видеть тебя, – отвечаю я. – Поэтому важно, чтобы ты произвел хорошее первое впечатление.

Джейкоб отворачивается:

– Я им все равно не понравлюсь. Я никому не нравлюсь.

В его тоне не слышно жалости к себе. Он просто сообщает мне факт, объясняет, как устроен мир.

Когда Джейкоб уходит наводить порядок, я вспоминаю, что со мной в комнате находится Эмма.

– Ванная. Я… я не знаю, что сказать. – Она опускается на кровать Джейкоба. – Он все время делает это – устраивает сцены с места преступления, чтобы я разгадывала. Для него это радость.

– Ну… есть большая разница между использованием бутылки кукурузного сиропа, чтобы позабавиться, и использованием для той же цели человека. Я не хочу, чтобы присяжные задавались вопросом: насколько далеко одно отстоит от другого?

– Вы нервничаете? – спрашивает Эмма, поворачиваясь ко мне.

Я киваю. Может, мне не стоит признаваться в этом, но я не могу удержаться.

– Могу я спросить вас кое о чем?

– Конечно, – говорю я. – Спрашивайте.

– Вы верите, что он убил Джесс?

– Я уже говорил вам, для присяжных это не важно, мы применим тактику защиты, которая, скорее всего…

– Я спрашиваю вас не как адвоката Джейкоба, – перебивает меня Эмма. – А как моего друга.

Я втягиваю в себя воздух:

– Не знаю. Если он это сделал, то наверняка ненамеренно.

Эмма складывает на груди руки:

– Я все думаю, если бы мы могли заставить полицию заново открыть дело и получше приглядеться к парню Джесс…

– Полиция считает, что убийца найден, основываясь на уликах, – говорю я. – Если бы дело обстояло иначе, мы не шли бы в среду в суд. Прокурор считает, что у нее хватит доказательств, чтобы склонить присяжных на свою сторону. Но, Эмма, я постараюсь не допустить этого.